На следующее утро Роби Гарт попытался взять реванш. Он вновь вызвал всех девушек и по очереди спросил у каждой, слышали ли они или видели мужчину, входившего через боковую дверь по ночам к Мадлен Дюбуа. Но все они решительно это отрицали.

На перекрестном допросе Хард спрашивал их о двух вещах: «Вы ложитесь спать сразу же после того, как «Рай» закрывается на ночь?» и «Вы засыпаете почти сразу и спите достаточно крепко?»

Большая часть девушек с неохотой ответили на оба вопроса положительно.

Затем Гарт сделал кое-что, удивившее и позабавившее Харда. Он вызвал в качестве свидетелей нескольких мужчин, бывших в последнее время постоянными клиентами борделя. И всех спрашивал, не видели ли они за время своих последних посещений мужчину, входившего в боковую дверь. Все отвечали отрицательно. Харду было интересно, что заставило Гарта решиться на такой необычный поступок. Потом его озарило: если в начале суда обвинитель действовал достаточно объективно, то теперь он решил любыми средствами осудить Серену.

От перекрестного допроса Хард отказался. Это было бессмысленно, к тому же могло озлобить присяжных, так как Хард был уверен, что большинство из них, если не все, иногда захаживали в «Рай».

– У обвинения все, ваша честь, – сказал Роби Гарт, когда они отпустили последнего мужчину.

– Адвокат, вы готовы продолжить?

– Защита готова, ваша честь. Я хотел бы вызвать одного из свидетелей обвинения для прояснения некоторых обстоятельств. Я вызываю в качестве свидетеля Джейка Барнза.

Удивленный Джейк Барнз недовольно занял свидетельское место.

– Мистер Барнз, кто осматривал тело убитой?

– Старый док Кенвик. Он всегда этим занимается. У нас здесь, как вы знаете, нет своего врача.

Хард нахмурился:

– Вы хотите сказать, что это делал доктор Джонас Кенвик?

– Да, именно он, док Кенвик. Хард тяжело вздохнул, про себя проклиная все на свете. Он должен был предвидеть это.

– А доктор Кенвик, насколько я слышал, умер несколько месяцев назад?

– Именно так.

– Скажите, Барнз, вы знаете о результатах осмотра тела жертвы?

– Он сообщил мне, что смерть наступила от пули, попавшей в переносицу, – Барнз ухмыльнулся, – что, впрочем, и так было ясно.

– Он проводил полный осмотр?

– Не понял, – нахмурился помощник шерифа.

– Он осматривал все тело?

– Насколько я помню, нет. Док Кенвик никогда не станет делать работы больше, чем необходимо.

– А он не составлял по этому поводу письменного свидетельства о смерти?

– Мне ничего об этом не известно. Вообще док никогда не любил писать бумажки.

– Скажите, а вы сами не осматривали ее, чтобы удостовериться, что она погибла именно от пули?

– Боюсь, что не вполне понимаю вас.

– Ладно, если выражаться яснее, вы не снимали с нее одежду и не осматривали ее тело на предмет других ран?

– Снимать одежду с мертвой женщины? Я даже вообразить себе такое не мог!

Гарт поспешно выразил протест, и судья Андервуд, нахмурившись, наклонился к Харду:

– Кажется, вы перегнули палку, адвокат. Что все это значит?

Хард рассеянно пригладил волосы.

– Ваша честь, если мне будет позволено задать еще один вопрос свидетелю, думаю, станет ясно, о чем я спрашивал.

– Ладно... – с сомнением в голосе произнес судья Андервуд, – хорошо, продолжайте. Но осторожнее, адвокат. – Он стукнул молотком. – Протест отклоняется.

– Мистер Барнз, не видели ли вы на теле жертвы следов побоев или ударов плетью?

– На лице и руках ничего такого не было, – быстро ответил Джейк Барнз. – А больше я нигде не смотрел. Делать мне нечего – поднимать ее юбки.

Хард вздохнул и махнул рукой, отпуская свидетеля. Когда он вернулся за стол, Серена шепотом спросила:

– А что вы хотели узнать?

– Мне показалось... Я подумал, если тот бандит в золотой маске был любовником Мадлен, он мог хлестать ее плетью, точно так же как он истязал тебя.

– Даже если это действительно один и тот же человек, почему он стал бы это делать?

– Очевидно, мы имеем дело с садистом. Как ты думаешь, ты единственная, кого он хлестал плетью в... хм... в подобной ситуации?