Ну почему она так заворожена этим мгновением? Подумать только, кажется, он, как и она, просто потрясен. Кажется, Монтрейн даже гордится тем, что она так льнет к нему.

Это грех.

Похоже, он не может больше сдерживать себя. Рука Хоторна скользнула Маргарет под юбку, пробежала вверх по ее ноге, дошла до того места, где кончался чулок, а затем проникла в ее горячее влажное лоно.

– Ты готова принять меня, – с некоторым удивлением промолвил он.

Маргарет кивнула. Ей казалось, что воздух в карете сгустился. Его пальцы ритмично задвигались, и Маргарет возбуждалась все сильнее.

– Сейчас, – прошептал Хоторн, – позволь мне войти в тебя.

– Да, – отозвалась она.

Ей бы следовало возмутиться, прийти в ужас оттого, что Майкл ласкает ее в карете. Вместо этого Маргарет чувствовала, что изнемогает, что лишится сознания, если он немедленно не исполнит своего обещания. Немедленно! А уж потом она подумает о том, как это было ужасно.

Через мгновение Монтрейн приподнял Маргарет, развел в стороны ее ноги, высвободил свое восставшее естество и опустил женщину на него. Ее тело плавилось от его ласк, ей хотелось слиться с ним воедино, превратиться в одну плоть, вечно чувствовать внутри себя его пылающий жезл. Маргарет сорвала с шеи Монтрейна галстук, расстегнула рубашку, чтобы осыпать его шею поцелуями.

Что она делает? Ох, быстрее, Монтрейн, быстрее, вот так.

Хоторн уперся руками в стены кареты, а ноги положил на противоположное сиденье. Она сидела на нем верхом, уцепившись в его шею, и ритмично двигалась ему навстречу. Тряска кареты лишь усиливала наслаждение, их движения становились все стремительнее, пока наслаждение горячей волной не вознесло любовников на свой пик...

Майкл не мог поверить в то, что оказался способен на такое. Он взял женщину в карете! Он, Майкл Хоторн, известный шифровальщик, граф Монтрейн, только что овладел женщиной в собственном экипаже.

Он немало постарался для этого.

Маргарет лежала на его груди, ее дыхание было хриплым и прерывистым. Если ее сердце бьется так же сильно, как и его, то просто удивительно, как это они оба не получили апоплексический удар.

Майкл смотрел через ее плечо на противоположную стенку кареты, раздумывая над тем, в какого человека он превратился. Насколько же этот идиотизм охватил его?

И это не риторический вопрос, мрачно подумал Хоторн. Его рука, лежавшая на спине Маргарет, крепко прижимала ее к нему. Он потерял над собой контроль. Забыл о том, кто он и где находится. Всего несколько поцелуев – и он обезумел. Нет, хуже! И то, что он был не в состоянии описать свое состояние, всерьез волновало Хоторна.

Наконец Маргарет выпрямилась, убрала растрепавшиеся кудряшки со своего лица. Она боялась смотреть ему в глаза. Впрочем, похоже, Монтрейн тоже избегал смотреть на нее. Он помог ей привести в порядок одежду, расправить юбки, а затем усадил Маргарет на противоположное сиденье. На мгновение их пальцы переплелись, глаза встретились, но оба тут же отвернулись друг от друга.

Она очаровала его – обычно Монтрейн испытывал такие чувства только к самым сложным шифрам. Возможно, потому, что Маргарет оказалась одной из самых сложных загадок, встречавшихся ему в жизни. Она удивляла Монтрейна, раздражала и волновала. Маргарет так сильно притягивала его к себе, что из-за нее изменились даже его поведение, привычки. Один взгляд на Маргарет – и он превращался в похотливого козла.

Майкл не чувствовал обычной после занятий любовью усталости. Впрочем, признаться, он никогда не занимался такими вещами в карете. Интересно, спросил себя Хоторн, кучер догадался о том, что происходит?

Нет, он постарается держать руки подальше от нее. Надо наконец прислушаться к голосу разума. Они будут видеться раз в день. А потом он привыкнет к ней, как привык к ежедневному стаканчику бренди. Глоток за глотком – глядишь, и кончится горячительный напиток.

В следующий раз он будет любить ее в постели. На чудесной мягкой кровати с чистыми простынями. Он покажет ей, на что способен. Монтрейн закрыл глаза. Черт побери! В первый раз он занимался с Маргарет любовью на полу, во второй – в карете. Пожалуй, она может решить, что он вообще ничего не смыслит в искусстве любви.

– Мы едем в Лондон? – спросила Маргарет. Последнюю четверть часа она была полностью погружена в созерцание открывавшегося за окном пейзажа. Собственно, смотреть было не на что – так, невыразительная равнина да несколько зеленых холмов. И все же, похоже, этот вид завораживал ее. По крайней мере она могла смотреть куда-то, а не на него.

Майкл утвердительно кивнул, внимательно рассматривая Маргарет, словно забыл за последние недели, как она выглядит. Ее щеки были покрыты нежным румянцем, удивительно подходившим по цвету к ее губам. На каштановых волосах играли золотистые блики, а глаза в этот день были совсем зелеными. Правда, не яркого, а слегка приглушенного оттенка.

Ну что в ней такого особенного, что так влечет его к ней? Аромат ее духов? Только не похоже, что Маргарет пользуется духами. Может, ее прическа? Но сегодня ее волосы не убраны, а растрепавшейся копной падают ей на плечи. Даже сейчас Хоторну до боли хотелось запустить в мягкие кудри руки, играть с ними, отыскивая золотистые и рыжие пряди.

Когда Хоторн увидел, как Маргарет остановилась на тропинке, чтобы сорвать цветок, он вновь почувствовал, что эта женщина покорила его. Солнечные лучи заплясали в ее кудрях, словно не нашли ничего более привлекательного в том месте, где она жила.