– Между прочим, она – настоящая мученица, жизнь была готова положить за права женщин, – возразила та, кого называли Адой.

– Да ладно тебе! Никакая она не мученица. Ты начинаешь цитировать ее лишь в тех случаях, когда тебе надо затеять спор. Сомневаюсь, что ты хоть наполовину веришь в то, что говоришь.

– А вот я всегда предпочитаю общество симпатичного кавалера, – заговорил другой голос.

– Где мой сын, Смайтон?

За дверью царил настоящий хаос. Женщины перекрикивали друг друга, не желая ничего слышать.

– Сожалею, ваше сиятельство, но граф Монтрейн изволил уйти, – заговорил дворецкий.

– Меня это не волнует, Смайтон, – продолжала старшая из женщин. – Мы дождемся, пока он вернется. Принеси нам шоколада в утреннюю гостиную.

– А я не буду пить шоколад, Смайтон. Он портит цвет лица.

– Не думаю я, что шоколад имеет что-то общее с настойкой опия. Это она приводит к тому, что человек испытывает чувство эйфории, не имеющее ничего общего с нормальным состоянием.

Итак, это его мать. Боже милостивый, к Майклу приехали графиня Монтрейн и его три сестры.

Маргарет встала с дивана, обтерла о юбку внезапно вспотевшие ладони, приосанилась, взяла себя в руки и стала ждать.

Через мгновение дверь распахнулась, и Маргарет оказалась лицом к лицу с женщиной средних лет, облаченной в явно очень дорогое платье с завышенной талией из шелка бронзового оттенка. На ее голову с волосами удивительного рыжего цвета был нахлобучен капор того же цвета, что и платье. Капор украшали шелковые пионы.

Графиня медленно стянула с рук кожаные перчатки – и они были в тон платью, – не сводя прищуренных глаз с миссис Эстерли.

– Кто вы такая, могу я полюбопытствовать?

Не успела Маргарет и рта раскрыть, как графиня обернулась к Смайтону и грозным тоном спросила:

– Кто эта женщина?

Казалось, дворецкий потерял дар речи.

– Меня зовут Маргарет Эстерли, – громко и отчетливо произнесла Маргарет. С трудом сглотнув, она сжала перед собой руки, твердо намереваясь не поддаваться вызову матери Майкла.

На лице графини не было ни морщинки. Кожа казалась до того гладкой, будто она никогда не хмурилась.

Всем известно, что если кусочек красной фланели смочить в воде, а затем потереть им губы, они надолго обретут розовый оттенок. С отечностью вокруг глаз можно справиться, если приложить к векам смоченную в смородиновом чае салфетку. Угольная пыль хорошо затемняет седеющие брови и ресницы. А если яичный белок взбить с небольшим количеством меда, то эта смесь хорошо разгладит кожу и сгладит все проявления старения.

Маргарет невольно спросила себя, использует ли графиня для омоложения яичные белки, а также кусочки красной фланели и угольную пыль?..

Несколько невыносимо долгих минут графиня и Маргарет молча поедали друг друга взглядами. Смайтон буквально растворился в воздухе, как растворяются клубы дыма.

– Что вы скажете? – грозно вопросила графиня. На ее лице застыло неподдельное изумление.

Тоненькая, совсем еще юная девушка с темными, как у Майкла, волосами и такими же сине-сапфировыми глазами обошла свою мать и шагнула вперед.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась она. – Я Элизабет, младшая сестра Майкла, – объяснила девушка. – А вот это Шарлотта, средняя сестра, – представила она сестру, указывая на девушку со светлыми волосами и карими глазами. – Ада – старшая из нас, вообще-то она никогда не молчит.

– Элизабет, – с едва сдерживаемой яростью произнесла графиня Монтрейн, – у тебя что, совсем нет головы на плечах? Ты только что представила своих сестер женщине с сомнительной репутацией.

– Так вы запачканная голубка? Наверное, Майкл спас вас от нищеты и полной отчаяния жизни? – с любопытством спросила Ада у Маргарет. Ее темные волосы были забраны наверх в обычный пучок, словно она старалась выглядеть попроще. У нее были светло-карие глаза и такой же пытливый, как у брата взгляд.

– Так это его шлюха? Нас только что представили шлюхе Майкла? – возмущенно взвыла Шарлотта.

Маргарет вздрогнула, но сохранила самообладание.

– Откуда ты набралась таких слов, Шарлотта? – спросила графиня, глядя на дочь. – Ты их вообще не должна знать, не говоря уже о том, чтобы употреблять. – Она подняла руку. – Идите в карету, девочки, – велела графиня дочерям. – Не могу допустить, чтобы вы общались с этим... существом.

– Но, мама... – заговорила было Элизабет, однако графиня остановила ее свирепым взглядом.