Ноэлу достаточно хорошо было известно умение пирата убеждать, но он не согласился с ним.

– Мой отец хорошо знал вампиров, – сказал он. – Понимал лучше, чем кто бы то ни было, что они такое и на чем стоит их империя страха. Правление немногих над многими обеспечить нелегко, даже если этих немногих трудно уничтожить. Они говорят, что полностью контролируют превращение в вампиров, но мой отец не был в этом уверен. Он полагал, что вампиры сделали бы больше, если бы могли, чтобы укрепить свою империю. Однажды сказал мне, что вампиры могут быть такими же рабами предрассудков, как мы, и что даже Аттила не совсем понимал, как получаются вампиры. Во всем этом может быть меньше намерения, чем мы думаем.

– Так ты не веришь в шабаш вампиров? – спросил Лангуасс со своей вызывающей иронией. – Разве самого дьявола не призывает в Тауэр князь Ричард, чтобы превратить в вампиров тех, кто на его службе натворил зла больше всех? Разве не говорят некоторые книжники, что человеку достаточно отведать плоть новорожденного и святотатственно поцеловать в задницу Сатану, чтобы стать бессмертным? Разве нет шабашей, на которых черт делает мужчин вампирами через мужеложство?

– О да, – сказал Ноэл, – но это – бредовые фантазии для того, чтобы усилить ужас обыкновенных людей перед вампирами, если это еще нужно. Мой отец говорил, что присутствие Сатаны объясняет или слишком многое, или совсем ничего.

– Ну и критик! Каким многосторонним стал Эдмунд Кордери под покровительством этой великой леди! И все же, с твоего разрешения, я сомневаюсь в его всезнайстве, – заявил пират.

Ноэлу оставалось только выслушать. Они приближались к городским воротам, их могли услышать в густой толпе. Не стоило говорить о вампирах там, где могли шнырять шпионы.

Они спустились по склону от замка к гавани, где виднелся лес мачт рыболовецких судов.

– Мы должны заглянуть в трактиры на набережной, – сказал Ноэл. – Там найдем нужных людей.

– А здесь мы послушаем новости и выясним, знает ли кто-нибудь, что я не погиб. – Голос пирата вдруг стал низким, бесцветным: он не мог чувствовать себя уверенно на суше, в порту, где раньше никогда не бывал, тем более не зная, преследуют его или нет.

Ноэл вначале повел его в «Мэрмейд», где обычно останавливались два капитана, связанные с аббатством, но ни одного из них не оказалось. Ноэл купил для себя и пирата пиво, которое было получше, чем то, какое варили в аббатстве, и они смогли устроиться в темном уголке, притворившись соглядатаями, в свою очередь. Ничего интересного не услышали, и Лангуасс скоро попросил Ноэла отвести его в другое место. Они перешли в «Три бокала» и здесь нашли капитана по имени Ральф Хейлин, стоявшего вторым в списке аббата среди людей, которым можно доверять. Это был грубоватый седой человек лет шестидесяти или старше, но крепкий и крупный, имевший вид джентльмена.

Хейлин никогда не видел Ноэла, но, когда тот показал письмо аббата, немедленно проводил обоих наверх, в комнату, где жила его любовница. Отправив ее с поручением, он пригласил гостей присесть и приготовился говорить о деле с таинственными незнакомцами. Ноэл отметил про себя, что ему наверняка уже приходилось брать на борт секретный груз.

Юноша объяснил, что в Ирландию необходимо незаметно переправить пятнадцать человек, друзей церкви Уэльса. Не сказал прямо, но намекнул, что это еретики, которыми интересовались монахи-доминиканцы. Хейлин посмотрел на Лангуасса, и Ноэл заметил подозрение в его взгляде. Хоть уэльсец не мог узнать пирата по лицу и манерам, он видел, что перед ним решительный человек, который мог бороться против вампиров не только в мыслях, но и на деле.

Единственное возражение Хейлина было вызвано слишком большим количеством перевозимых, на что Ноэл немедленно ответил, что и плата будет соответственной.

– Можете заплатить золотом? – спросил капитан.

Ноэл заколебался, но Лангуасс быстро вмешался в разговор:

– Частично. У нас с собой немного золота, и деньги нам понадобятся в Ирландии. Но я дам вам с радостью десять соверенов, пятую часть того, что у нас есть.

– Слишком мало! – сказал Хейлин, но отказ не был твердым. Ноэл понял, к чему клонит Лангуасс, говоря, что будет везти больше золота, чем готов заплатить. Хейлин думал, что, находясь в море, может запросить больше. Искушение отвлекло его внимание от того, что получение денег вообще было под вопросом.

– Не забывайте, Хейлин, – сказал Ноэл, – что если вы сделаете это, аббатство будет перед вами в долгу, хотя сейчас вы – должник аббата.

Хейлин вновь демонстративно посмотрел на письмо, привезенное от аббата, и заявил:

– Это может быть опасным делом. У меня нет желания оскорбить Уэллбилава или доминиканцев. Я – честный человек.

– Хейлин, – сказал Ноэл, – мы пришли, зная вашу честность. У меня поручение от аббата убедить вас. Добрые монахи будут вашими должниками и помогут вам.

– Не знаю, как вас звать, ученый, – сказал Хейлин Ноэлу, – но думаю, что знаю, кто вы. Вы наверняка называете ваше занятие Истинной верой, но можете накликать дьявола на таких, как я. Не желаю зла монахам, и я их должник, это верно, но они должны знать, что я не скажу им спасибо за эту работу.

– Они отблагодарят вас, – заверил его Ноэл.

– В замке – всадники из Свонси, – сказал неуверенно капитан, – а моряки с «Файрдрейка» находятся на пути сюда от милфордской гавани. Не хочу неприятностей, если эти люди как-либо связаны с вами.