Фатима, очевидно, имела немало денег, чтобы наряжать своих девушек. Уже в хаммаме Джейран отметила, как изящны их наряды и украшения. Тут же Сабиха и вовсе стала похожа на дочь знатного эмира. Свои черные кудри она перевила жемчужными нитями, а жемчуг был крупным, отборным, чуть розоватым. И легкий платок у нее на голове тоже был розовым, обшитым по краям мелкими жемчужинками, и он бросал нежный отсвет на ее милое румяное лицо.

– Встань, поклонись нашей госпоже, о Джейран! – нежно и певуче потребовала Сабиха.

Девушка вскочила на ноги – к эйвану приближалось целое шествие.

Впереди шли двое юношей, которые скорее были похожи на девушек, – такие длинные кудри выбивались из-под их белоснежных тюрбанов, так они покачивали на ходу бедрами. Но в руках эти красавцы держали обнаженные ханджары. Юноши расступились, и Джейран увидела Фатиму.

Женщина была в золотой парчовой мантии, причем и рукава, и полы были настолько длинны, что их несли, склонившись, юные невольницы. И еще за ее спиной, судя по музыке, шли музыкантши.

Под мантией на Фатиме, как оно и полагается райской жительнице, было зеленое одеяние.

– Я рада, что ты узнала меня, о Джейран! – звучно произнесла Фатима, хотя девушка поклонилась ей без единого слова. – Да, я действительно дочь пророка, посланного Аллахом, и супруга Али, я Фатима аз-Захра, я – Блистательноликая, и мои потомки стали халифами Каира! А я обитаю в райском саду, но часто прихожу на помощь правоверным, которые того достойны, особенно к дочерям правоверных. И я забираю их с собой, и они живут у меня в благополучии, и если Аллаху угодно, они становятся райскими гуриями. Что же ты молчишь, о Джейран?

– Я не знаю, что сказать, о госпожа, – отвечала перепуганная девушка. – Ради Аллаха, прости, если я не оказала тебе должного уважения…

– Ты была трудолюбива и почтительна, о Джейран, и я испытывала тебя вольными речами, но не нашла в твоем сердце червоточины, – сообщила Фатима, и ни намека на улыбку не было на ее округлом лице, – и я решила, что ты заслужила обитания в райском саду. Но, поскольку в своей прежней жизни ты не была настоящей праведницей, то здесь тебе придется потрудиться. Ты будешь ухаживать за гуриями, о Джейран, а потом, если Аллаху будет угодно, он наделит тебя красотой гурии и ты будешь ублажать праведников! И, может быть, тебе доведется служить скрытому имаму, который пребывает здесь в ожидании времени, когда Аллах прикажет ему вернуться на землю, чтобы власть над правоверными вернулась в семью пророка!

Благочестивая праведница и дочь самого пророка Фатима аз-Захра подождала немного, как видно, рассчитывая на бурное изъявление благодарности, но потрясенная Джейран лишь опустилась на колени и коснулась лбом ковра. В таким виде она и пребывала, пока не послышался шелест одежд. Джейран осмелилась взглянуть одним глазком – Фатима со своей великолепной свитой удалялась.

– Повелительница правоверных приказала мне остаться с тобой, о Джейран, – сказала Сабиха. – Сейчас я покажу тебе тот хаммам, куда приходят для омовения черноокие гурии. И ты скажешь, есть ли там все необходимое.

– Разве может быть, чтобы в райском хаммаме не оказалось необходимого, о Сабиха? – не вставая с колен, осведомилась Джейран. – И прости, во имя Аллаха, если я обращаюсь к тебе не так, как полагается. Может быть, тут ты – вовсе не Сабиха?

– Разумеется, в райском саду у меня другое имя, о Джейран, – улыбнулась красавица. – Но тебе нет пока нужды в нем. Настанет время – и мы тоже дадим тебе другое имя, если будет угодно Аллаху. А что касается хаммама – то гурии долгое время не осмеливались обратиться к Аллаху с просьбой о нем. Он у нас совсем недавно, и Аллах повелел взять в райский сад праведную банщицу, которая будет соблюдать в хаммаме необходимый порядок. Вставай, о Джейран, незачем стоять передо мной на коленях, и пойдем, посмотрим помещение…

Джейран встала и, последовав за Сабихой, украдкой прикоснулась к ее руке. Та обернулась.

– Ты что-то хочешь сказать, о банщица?

– Разве в раю у праведников тело из земной плоти, о Сабиха?

– Разумеется, из плоти! – отвечала гурия. – Иначе зачем бы его омывать в хаммаме, и растирать, и разминать? Из плоти, да, но из преображенной, о Джейран, но тебе этого пока не дано понять.

– Значит, у праведников в раю остаются их мозоли, которые нужно срезать? – задала Джейран вполне резонный вопрос.

Тут Сабиха призадумалась.

– Мне и на ум не приходило расспрашивать праведников, остались ли у них мозоли, о Джейран, и причиняют ли они им неудобства, – призналась она. – Мне кажется, так быть не должно, а Аллах лучше знает. Так что если ты обнаружишь у кого-то на ногах мозоли, значит, такова воля Аллаха. И их непременно нужно распарить и осторожно срезать.

Возразить против воли Аллаха было нечего.

Райский хаммам оказался куда меньше земного. И был он в глубине того самого дома, на эйване которого Джейран завтракала. Входя во внутренние помещения вслед за Сабихой, она почему-то ждала увидеть комнаты, как те, что устраивают в домашних банях, с возвышением-суфой возле стены, с ямой для жаровни с углями и, разумеется, с чанами для воды, горячей и холодной.