Шрифт:
– Ясно. Владыко и священники сотрудничали с охранкою?
– Непременно, но чрез особое касательство, как тайну исповеди разглашали, а сие – грех тяжкий.
Капитан призадумался: все лгут и продают рабов господних. Священники, владыки, папы римские, премьеры правительств, все и вся продажно и подчинено великому негласному ордену тайной разведки!
– Позвольте спросить, – проверещал протодиакон. – В какой должности будут при губернском комиссаре полковник Шильников, а так и войсковой старшина Старостин?
– Вы что, видели их?
– Как же, как же! Из этого дома вышли с Сергеем Сергеевичем. Казаков было здесь полусотня, али больше. Вся улица возле дома в конском помете, заметили? Казаками командовал какой-то есаул, должно. В голубом казакине, звероватый на вид, хотя и молодой. А потом, когда Сергей Сергеевич с полковником Шильниковым и войсковым старшиной Старостиным сели в автомобиль, из дома вышли еще три офицера. Ну, спросили: по какому делу? А я им: по политическому. Один офицер назвал вас, что вы, говорит, занимаетесь тюрьмой.
Капитан теперь только понял, откуда возле дома столько конского помета. Он давно сообразил, что здесь были казаки! Какие казаки? Войсковой старшина Старостин, как ему известно, находился в подполье в станице Есауловой, и с ним был брат Кирилла, Андрей Иннокентьевич, сотник. И Гавриил, пожалуй, скрывался в Есауловой. Но – полковник Шильников! Уехали в одном автомобиле встречать чехословацкие эшелоны?! Ну и ну, дела!.. Шильников открыто рвется на большой скандал! Тогда как же мог поехать с ним в одном автомобиле подполковник Каргаполов? Что-то тут неладно! Надо спешить на вокзал.
Протодиакон заметил-таки:
– Ладно ли, господин капитан, что вы в этом мундире? И орден Франции, сапоги, мундир, только погон нету. А ведь, как помню, Сергей Сергеевич ох как поносил развратную Францию!
У капитана Ухоздвигова другое кипело в голове: Шильников с Каргаполовым! Не спелись ли они! За счет чьих голов! Если есаул Потылицын командовал казаками…
– Идите выполнять задание, Сидор Макарович. Не менее пятнадцати страниц текста, предупреждаю. Чем больше текста, тем выше вознаграждение. Это мне крайне необходимо для развертывания работы отдела. А мой мундир пусть вас не смущает; я жандармских не носил.
«Господи, господи, – постанывал Сидор Макарович, направляясь восвояси и боязливо оглядываясь. – Ведь он мне петлю на шею накинул – только затянуть, и – аминь!.. Ох, хо, хо! Куда он тянет, француз проклятый, знать бы… А – крут, крут, яко волк. Ну, да не сожрать ему Сергея Сергеевича – не тот квас. У Сергея Сергеевича всегда два лица: одно для всех, другое тайное, сжует французского путаника! А вот ежли я напишу показание на Сергея Сергеевича, а так и других офицеров по тогдашней охранке, воспоследует мне от самого Сергея Сергеевича препровождение в преисподнюю! Спаси мя господи! Скрыться надо на некоторое время. Да ведь сыщет француз. Агентуру пустит; а есть ли у него агентура?..»
Так и сяк обдумывал Сидор Макарович, а выхода не было. Ведь уже выдал тайну. А разве не сказано было в подписке: ни устно, ни письменно и ни во сне?!
«Сошлюсь на слабость зрения и нездоровье после тюрьмы, – изворачивался Сидор Макарович! – И то! Какое мое здоровье? Ноги, как чужие. Хоть бы на шкалик дал! С шурина-то я непременно сорвал бы десять тысяч, как предупредил Таисью. Сыскали бы! А што получу от француза? Ох, господи, господи!..»
Куда не кинь – везде клин.
IX
На Плац-Парадной площади встретились капитану казаки – ехали не строем, кучею, какие-то взъерошенные, а впереди атаман Бологов в расстегнутом френче, без фуражки и шашки. Один из казаков узнал каракового коня:
– Вот и конь мой! А я-то думал, ханул конь!
Капитан уставился на Бологова: на его френче выдраны пуговицы, карманы оторваны, лицо в кровоподтеках, губы разбиты, даже черные усики будто покривились. Казак, узнавший коня, вырвался вперед к капитану, сокрушаясь, как отощал конь!
– Разве мыслимо так относиться к животному? Не кормлен, не поен, наверное, вторые сутки. Ай-я-яй! Не хорошо, господин офицер!
– Да погоди ты со своим конем! – рявкнул Бологов. – Отстань! Цел твой конь, а покормить успеешь еще. – И к казакам: – Езжайте, я вас догоню.
– В чем дело, сотник? – спросил Ухоздвигов.
– Дело – табак! – плюнул Бологов и, достав платок, осторожно вытер разбитые губы. – Видите, как разделал меня есаул Потылицын со своими орлами? Это за то, что я его вчера по приказу Ляпунова разоружил. Взъярились, гады! Если вы едете на вокзал – схватят. Хорошо, что припозднились. Ляпунов, Розанов, Коротковский, Мансуров и Троицкий посажены в подвал под рестораном. А меня Каргаполов погнал найти хоть под землей хорунжего Лебедя. А где его искать?