— Не понимаю, в чем проблема?… — начал было Дерягин, но Романов остановил его не терпящим возражений жестом.

— Проблема в том, что идет война. И она докатилась до границ Солнечной системы. Будь на борту вверенного вам фрегата полноценный комплект «Одиночек», я бы ограничился выговором капитану Дерягину, заставил бы включить их и… вздохнул бы с облегчением. А теперь что мне прикажете делать?

— Но я — то в чем виноват? — вскинул голову Дерягин.

— Вы? Да, собственно, вы конкретно не виноваты, — вздохнул Романов. — Спрашивать надо с тех, кто монтировал подсистемы фрегата. Кстати, как давно происходила реконструкция?

— Лет десять назад. Точно не помню. Вы хотите есть? — неожиданно спросил Дерягин, который из-за внезапного визита полковника встал раньше обычного и даже не успел позавтракать.

— Не откажусь, — ответил Романов. — А что, на борту прием пищевых таблеток — ритуал?

— Мы не питаемся таблетками, полковник. Под броней фрегата скрыт самый мощный из известных мне на сегодняшний день комплексов биологических лабораторий. Неужели вы думали, что мы заменяем пищу таблетками?

— Конечно.

— Сейчас я вас удивлю. Вы, наверное, забыли, что такое настоящая еда?

— Не помню, когда ел по-настоящему в последний раз. Ладно. У меня предложение — давай, во-первых, на «ты», капитан, а во-вторых, мне теперь торопиться некуда, в связи с открывшимися обстоятельствами буду вынужден задержаться, так что от нормальной еды не откажусь. Но придется совмещать приятное с полезным, так что прикажи доставить обед сюда. Нужно кое-что подправить в боевых подсистемах, и поговорить нам не помешает.

— Сейчас распоряжусь, — коротко ответил Дерягин, у которого камень свалился с души.

Что представляют собой «Одиночки», он знал и был откровенно рад, что их не обнаружилось в составе бортовых кибернетических систем.

На самом деле полковник оказался вполне нормальным человеком.

Грусть пряталась в глазах Романова, скрыть ее не давали ранние лучики морщин, да полковник и не старался рисоваться. Некоторое время он молчал, что-то обдумывая, а затем, подведя итог кратким размышлениям, неожиданно произнес: — Нет «Одиночек», и ладно. Не все ж им балом править. Я вообще за последние годы в первый раз сталкиваюсь с кораблем, где экипаж — исключительно люди.

— Да какой из нас экипаж. — Андрей махнул рукой. — Воевать мы не умеем, предупреждаю сразу.

— А вот зря не умеете, — вновь нахмурился Романов. — Жизней своих не жалко? Налетят истребители или штурмовики, что делать станете? Умирать?

Дерягин вздрогнул. Над такой трактовкой вопроса военной подготовки он как-то не думал.

— Вы уже не в глубоком тылу, капитан, а почти на передовой. Атаку флота Свободных Колоний на Солнечную систему можно ждать в любое время.

— Но, помилуйте, полковник, я сейчас объясню вам: ядром конструкции, которую вы только что так громко назвали «космическим кораблем», на самом деле являются биологические лаборатории и несколько модулей производства, где мы создаем перспективную аппаратуру. Около десяти лет тому назад приказом командующего флотом исследовательские сегменты переместили с орбитальной станции, вмонтировав в корпус фрегата, — теперь лаборатории и производственные отсеки действительно скрыты под внешней конструкцией из брони, нам даже восстановили гиперпривод и двигатели планетарной тяги, которые фрегат потерял в боях, но разве…

— Вы что, серьезно считали, что все делалось ради маскировки? — иронично и немного раздраженно перебил его Романов. — Нет, — он покачал головой. — Я нахожусь на борту космического корабля. Не бутафорского, а настоящего. Ну что мне с вами, учеными, делать?

— Оставить в покое? — в тон ему предположил Андрей.

— Легко, — кивнул полковник. — Только боевые кибермеханизмы Флота Колоний церемониться не станут. Разнесут вас в космическую пыль, и кому легче? Вам? Мне?

— Так что же вы от меня в конце концов хотите? — не выдержал Дерягин.

— Хочу, чтобы у вас был шанс выжить. Больше ничего. Будете осваивать управление кораблем, или я поставлю сюда системы искусственного интеллекта.

Их диалог был прерван появлением кибермеханизма, доставившего на боевой мостик обещанный Дерягиным обед.

На трехъярусном столике истекали ароматами несколько блюд, о составе которых Романову оставалось лишь догадываться. Слюна во рту внезапно свернулась клубком, он сглотнул, удивляясь нахлынувшим чувствам. Из разложенного на тарелках он с трудом узнал только мелко порезанные овощи да кусок хорошо прожаренного мяса.

Война…

Три десятилетия безумия.

Он забыл не только запах настоящей пищи, даже ее вид. На миг полковнику стало жутко собственных мыслей и взять себя в руки, не показывая Дерягину своего состояния, было трудно…

Мысли Дениса Ивановича внезапно совершили странный поворот: вместо будничных, ставших рутинными забот и чаяний, он подумал: а ведь через пару недель все неизбежно превратится в обломки, пыль, потоки излучений… Много ли проку будет в предстоящем сражении от пятерых ученых, да и от их фрегата, управляющие системы которого устарели лет на десять, если не больше?