– Я задаю себе тот же вопрос.

Ева скрыла улыбку и стала полоскать тряпку в холодной воде. Она все еще продолжала улыбаться, когда повернулась к нему с мокрой тряпкой в руках. Рено чуть не задохнулся, когда Ева протерла его лицо, затем для надежности повторила операцию.

Капельки воды стекали по плечам Рено и находили убежище в темной поросли на груди. При вдохе и выдохе они дрожали и сверкали, словно были из перламутра. У Евы родилось искушение потрогать эти капельки, причем желание было настолько сильным, что она вынуждена была резко отдернуть руку.

– Что-то случилось? – хрипло спросил Рено.

Ева покачала головой, сделав это слишком энергично. Рассыпавшиеся волосы упали ей на плечи и на грудь Рено.

– Прости, – шепнула она.

– За что же?

Ева удивленно посмотрела на него, собрала волосы в пучок и закрепила на затылке.

– Мне больше нравится, когда они распущены, – признался Рено.

– Это когда как.

– Не для меня, gata.

– Подними руки, – сказала Ева.

Рено поднял руки и терпеливо ждал, пока она наливала воду в миску и ополаскивала ему лицо, шею и ключицы.

– Ни единого пореза, – отметила она с удовлетворением. – Когда покончишь с купанием, я принесу лещину.

Прежде чем Рено успел что-либо возразить, Ева направилась к лагерю.

Мысль о том, чтобы раздеться, искупаться и ожидать ее возвращения обнаженным, была очень соблазнительной. Однако воспоминание о глубоких лошадиных следах у родника вернуло его на землю: было непростительной глупостью даже рассматривать такой вариант.

Он мог еще каким-то образом сдержаться, сосредоточившись то на прикосновении к прохладной девичьей коже, то на ее прерывистом дыхании. Но если он будет без одежды, когда подойдет Ева, ему с собой не совладать.

Ругаясь на самого себя, Рено разделся, вымылся, натянул свежее белье и быстро влез в брюки. Лишь после этого он принялся за верхнюю часть тела. Он взял в руки чистую рубашку, когда из темноты раздался голос Евы.

– Рено!

– Иди сюда. Я вполне в приличном виде.

Она подошла достаточно близко, чтобы разглядеть его влажные обнаженные плечи и темный силуэт ног в джинсах.

– Спасибо, – сказала она.

– За что?

– Что ты не испытываешь мою стыдливость.

– Странные слова для…

Рено не смог закончить фразу. Ему не хотелось думать о Еве как о девушке из салуна. Он раздраженно разглаживал рубашку, которую собирался надеть.

Затем ему пришла идея получше.

– Приведи ее в порядок, хорошо? – попросил Рено, протягивая ей рубашку. Видя, что Ева колеблется, он саркастически добавил: – Я знаю, что это не входит в условия нашей сделки.

Она взяла рубашку и энергично встряхнула ее. Он наблюдал за ее действиями. В лунном свете его глаза приобрели серебряный оттенок. Было очевидно, что ей привычно обращаться с мужской одеждой.

– Ты очень ловко орудуешь, – заметил Рено.

– В последнее время дон не мог сам одеться, тем более застегнуться, – пояснила Ева.

– Тогда ты не откажешься помочь мне?

Она удивленно ответила:

– Нет. Вытяни руки.

Он выполнил просьбу, и Ева накинула на него рубашку.

– Застегнешь ее? – Без обиняков спросил он.

Ева настороженно посмотрела на него.

– Ты не обязана, – предложил он. – Это не входит в условия…

–…нашей сделки, – пробормотала Ева, принимаясь за первую пуговицу. – Кошмар! Я думаю, что потом ты пожелаешь, чтобы я раздела тебя.

– Чертовски хорошая идея! Ты добровольно соглашаешься на это?

– Нет, – поспешно возразила она. – Это не входит в условия…

–…нашей сделки.

Ева стрельнула в него взглядом. Рено улыбнулся.

Ева занялась пуговицами. Она старалась не думать о том, насколько отличалось мощное тело Рено от дряблого старческого тела дона Лайэна.

Но это ей плохо удавалось. Крупное тело Рено дышало здоровьем и силой.

– А почему жена не заботилась о Лайэне? – спросил Рено.

– Донна делала, что было ей под силу, но в последнее время ее руки стали еще хуже, чем у мужа.

От волос Евы пахнуло сиренью. Рено казалось, что это совсем не от мыла, которым он сам только что пользовался.

Будничная ловкость, с которой Ева выполнила просьбу Рено, сказала ему о том, что она провела много времени в заботах о человеке, который не мог – или не хотел – обслуживать себя.

«Это даже хорошо, что старый жулик и сутенер мертв, – мрачно подумал Рено. – Искушение убить его могло бы взять верх над здравым смыслом».

– Ну вот, все кончено, – сказала Ева.

– Не совсем. Ты не заправила рубашку.