Ночь, которую только что освещал пожар, вдруг превратилась в багряные сумерки — это бетонная пыль расползалась неровным, рваным облаком, сократив видимость до нескольких десятков метров.

— Внимание, — раздался в коммуникаторе голос Ильи. — Шейла, два «Фалангера» повторили твой маневр!

Да, она отчетливо видела их на сенсорах. Две крупные алые точки действительно отделились от группы, состоявшей из восьми шагающих машин, и попытались продублировать ее действия, стремясь выйти на параллельную улицу уровня раньше, чем на перекрестке появится ее «Ворон».

Сзади продолжал рушиться участок автобана. Глухие толчки распространялись по всему городу, — в здании, мимо которого она шла, от запредельных колебаний почвы вдруг одновременно лопнули, взорвавшись сверкающими, низвергающимися фонтанами, все уцелевшие до этого момента стекла…

Окружавшая ее реальность казалась каким-то чудовищным, непостижимым разуму кошмаром, который затянулся уже сверх всякой меры, но не было возможности вздрогнуть и очнуться, пусть в ледяном поту, но с облегченной, спасительной мыслью — это был всего лишь сон…

Нет. То была явь.

«Ну, не подведи…» — мысленно обратилась она к своему «Ворону».

Шейла не заметила, что обратилась к машине, как к живому существу, — в этот миг запредельного напряжения ее нервы наконец слились с сервомоторами «Ворона» в единое целое, будто оптико-волоконные кабели машины и живая плоть пилота действительно переплелись в тугой, пульсирующий узел, сердцем и мозгом которого была она.

Любой человек, однажды севший в кресло пилот-ложемента, рано или поздно испытывает подобное ошеломляющее чувство полного, стопроцентного слияния с машиной.

«Нейросенсорный контакт…»

Вот когда открылась истина, потаенная суть знакомого с детства термина.

Кто-то выходит за грань этого мига безумцем, кто-то рабом своего страха, ошеломления, а кто-то пилотом.

Шейла, сама того не подозревая, относилась к последней категории новичков.

Внезапный порыв ветра на миг порвал плотную завесу дыма и пыли, показав сумеречное ущелье улицы, освещенное мятущимися отсветами пожаров.

Контур включившегося электронно-оптического прицела обозначился зеленой рамкой, вспыхнув на прозрачном забрале компьютерного планшета напротив ее правого глаза.

«Увеличение…»

Тени и мятущиеся отсветы рванулись навстречу, укрупняясь в деталях и тут же исчезая, пока в рамку не влип внезапно проявившийся контур вражеской машины.

«Фалангер» только что вышел на перекресток в двух кварталах от Шейлы. Он стоял, согнув свои ступоходы, и беспокойно ворочал торсом, явно пытаясь разобраться в сумятице активных сигналов, — рядом с ним неистово полыхала витрина супермаркета, и бесноватый огонь, от температуры которого корежились несущие балки перекрытий, не только освещал его исполинскую фигуру, но и вносил сильные искажения в показания приборов теплового видения цели.

Шейла поняла: это ее миг.

Она не думала и не колебалась, пальцы сами знали, что делать.

Рамка оптико-электронного прицела подсветилась желтым — это боевой сопроцессор «Ворона» сообщал, что цель находится вне зоны эффективного огня.

«Ничего подобного».

Скобка предохранителя отскочила вверх, с характерным щелчком освободив гашетку правого ракетного комплекса.

«Одиночный огонь».

Ослепительный факел рванулся от торса «Ворона», освещая сумеречное пространство улицы от края до края.

Ракета стремительной молнией прочертила дымный сумрак и расцвела ослепительным оранжевым бутоном огня, ударив не в «Фалангера», а чуть наискось, рядом с ним, в основание стены полыхающего небоскреба.

Сорок этажей, объятых огнем, вздрогнули от этого удара и начали тяжко оседать в провал улицы, словно не падали, а стекали в него раскаленной магматической массой.

Шейла, упоенная первой трезво просчитанной победой, увидела, как за секунду до этого второй «Фалангер», двигавшийся вдоль правой стороны улицы, врубил прыжковые ускорители.

В огненном оползне рванул трескучий, раскатистый взрыв — это в чреве погребенной под обломками здания машины взорвался боекомплект.

Шейла даже не заметила этого свидетельства ее первой победы — она вела «Ворона», наискось пересекая ярко подсвеченное пожарищем пространство, не отрывая глаз от багряного контура второй машины, которая, согнув ступоходы, плавно опускалась по ту сторону огненного завала, опираясь на ослепительные струи реактивного выхлопа.

В пусковой-установке правого борта еще оставались четыре ракеты, и она выпустила их залпом, почти наугад, хотя боевой сопроцессор и пытался передать электронной начинке боеголовок данные более точной наводки, но Шейла уже полностью перешагнула неодолимый для некоторых пилотов барьер — она ощутила машину, слилась с «Вороном», но не подчинилась ему, и шагающий робот, словно дикий мустанг, почуявший железную хватку наездника, вдруг присмирел, — из таких диких, мгновенных психологических поединков в свое время рождались самые преданные скакуны и самые любящие, заботливые всадники…