— Квартира у вас какая? — спросил он. — Я что-то забыл.

— Двухкомнатная, как и у вас была, — сейчас же отозвался Анатолий Степанович. — Так мы там и живем. И помирать, видно, там же придется. А ты чего спрашиваешь об этом, Борис Григорич?

— Да так… просто, — Кашалот сделал вид, что очень занят сигаретой, которая никак не разгорается от слабого огонька газовой зажигалки.

«Упускать клиентов, конечно, не стоит, — думал Кашалот. — Пообещать им найти „специалиста“, потянуть время. Люди это надежные, да. Юрок их довел до точки кипения, вряд ли они передумают. Старики эти язык за зубами будут держать, однозначно. Это в их интересах. А если „вякнут…“»

Дальше свои мысли Кашалот не пустил. Ничего пока не решено, сегодня он бывшим соседям откажет, но не окончательно, не резко. Надо подождать. Жизнь сама все расставит на свои места.

Может, старики помирятся еще со своим «уродом», придут потом к нему, Борис Григоричу, извиняться, просить о том, чтобы об их просьбе никто не узнал — это же и позор, и повод для новых семейных распрей…

Кашалот встал, одернул легкую летнюю куртку.

— Пока отложим, Степаныч! — сказал он веско. — Попробуйте еще потолковать с сыном. Может, он образумится.

Супруги тоже поднялись с мягкого кожаного дивана. Марья хлюпала мокрым носом, а Степаныч хмурился, смотрел на Кашалота решительно, с недовольством.

— Сведи нас с человеком, Борис Григорич! — сказал он с надрывом. — Мы ему заплатим. Деньги у нас будут. У меня машину, «Жигули», сосед по гаражу просит продать. Нравится она ему. Почти что новая, движок хороший… Мы не отступимся с Марьей, слово сами себе дали. Не нужен нам такой сын. Мы его породили, мы и казним.

— Прямо как Тарас Бульба! — хмыкнул Кашалот.

— Тарас, конечно, за другое сына порешил, мы ему не ровня. Но и предатели, и бандиты не должны на белом свете жить.

— Крутой ты, оказывается, Степаныч, я и не знал, — Кашалот покрутил головой.

— Продавать машину? — твердо спросил Анатолий Степанович, не слушая. Сведешь с нужным человеком?

— Приходи через месяц-другой, — уклончиво ответил ему Кашалот. — Если ничего дома не изменится, поговорим. В церковь сходи. Может, охолонешь, стыдно перед Богом станет. Мало ли!..

— Мы не дети, Борис Григорич! Седые вон с Марьей уже. Сами головы свои на плаху кладем.

— Ладно, идите, — Кашалот проводил просителей до двери. Анатолию Степановичу пожал руку, а с теткой Марьей просто раскланялся.

Ушли старики вполне обнадеженные.

А Кашалот, снова усевшись за стол, спросил по селектору свою молодую-длинноногую:

— Еще кто есть, Алиса?

Секретарша не успела ответить: дверь открылась и в кабинет вошел улыбающийся, с сытой рожей капитан Мерзляков…

Разговор у них получился короткий и деловой.

Мерзляков, развалившись на диване, тюпыхи вая дорогой сигаретой, сказал, что толковал с одним из своих коллег, который курирует по линии уголовного розыска Центральный городской рынок, и парень этот назвал (приблизительно, конечно) астрономические суммы, которые ежедневно текут через руки Мамеда и его людей. На него пробовали наезжать и Лоб, и Кот и даже Азиат. Но Мамед организовал на рынке крутую оборону, все у него там куплено и перекуплено — и милицейская охрана рынка, и администрация гостиницы «Придонье», и вооруженная группа боевиков. Оружие, кстати, зарегистрировано на вполне легальную фирму, которая сопровождает груженые фуры из Закавказья, и в частности, Азербайджана. Правда, оружие маломощное, в основном пистолеты Макарова, но есть и пара короткоствольных автоматов «АКСУ».

— Что предлагаешь? — спросил Кашалот Мерзлякова. — Объединиться с Котом или Азиатом и шарахнуть по черным?

Мерзляков замахал руками.

— Что ты, Борис! Такой шум поднимется. Ты сам посуди: и наши менты, и безопасность, и РУОП… знаешь, сколько органов набежит! Повяжут — пикнуть не успеешь Надо Мамеда по-тихому убрать, с умом. Другие притихнут. Но чтобы черные знали: Мамед убит из-за отказа делиться с тобой. Слух же прошел, что ты весь Придонск хочешь взять, я намекнул об этом кому следует. Все теперь ждут: что ты предпримешь и что скажет Мамед? Может, он струсит, приползет к тебе на переговоры.

— Может, предупредить его по-хорошему? Позвать на «стрелку», поставить условия?

— Попробовать можно, Борис. Но он не согласится, информация у меня есть. Мамед чувствует свою силу, поддержку в городе имеет. Да и денег жалко. Деньги большие придется отстегивать.

— Жизнь дороже, — хмыкнул Кашалот. — Замочим его, другие шелковыми станут. Рвануть его вместе с «мерсом», что ли? Тачка его всегда возле гостиницы торчит.

Мерзляков стал горячо возражать:

— Во-первых, ночью «мере» на охранной сигнализации, к нему так просто не подберешься.

Во-вторых, днем в машине постоянно находится водитель. В-третьих, могут быть посторонние жертвы… Опять мои коллеги забегают. Зачем нам этот шум, Борис? Мамеда надо замочить по-тихому, в номере гостиницы или в сауне. Он любит туда с тремя-четырьмя девками ходить, как Гришка Распутин.

— Ну а если конкретно: что ты предлагаешь?

— Придумаем, дай срок, Борис. Прежде всего киллер нужен.

— Да, нужен. Ищу.

— Из своих… никому не можешь поручить?

— Нет. У меня половина алкашей да наркоманов. А тут парень с железными нервами нужен.