— Да! Да! — воскликнули оба рта, и Чипакутр Экив навсегда исчез из моего поля зрения.

Я облегченно вздохнул и подумал, что именно обо мне, Ионе Шекете, благодарные потомки будут вспоминать как о спасителе Вселенной. Ведь для того, чтобы продемонстрировать действие аппаратуры, Чипакутру Экиву придется сначала создать аналог нашей Вселенной, дождаться, пока в его изделии возникнут недопустимые напряжения… Пусть потрудится.

А я тем временем разберусь в том, действительно ли нашей родной Вселенной угрожает скорая гибель. У меня, в конце концов, есть знакомства в мире духов, а им известно гораздо больше, чем нам, простым смертным.

Годы моей работы в Институте безумных изобретений я вспоминаю с ностальгией — это было светлое время, когда я узнавал много нового, часто странного, иногда глупого, но всегда интересного. Конечно, клиент попадался разный — изобретатели вообще существа сложные, особенно те из них, кто принадлежал к цивилизациям негуманоидного типа. Чего стоит один Бурбакис с его планетами, каждая из которых была действительно плодом безумной фантазии!

Хорошее было время, я еще расскажу о нем немало историй. А ушел я из Института не по своей воле — руководство обвинило меня в превышении полномочий, хотя, как мне казалось, я ни сном, ни духом не предполагал, что поступаю не так, как требуют служебные предписания.

Впрочем, по порядку.

Я уже привык к тому, что Пук Дан Шай, главный врач Галактической психиатрической клиники на Альтрогенибе, звонил мне в начале рабочего дня и сообщал о том, что очередной его пациент изобрел нечто такое… такое… Тут добрый Пук Дан Шай начинал заикаться от восторга, и мне приходилось бросать все дела, мчаться на Альтрогениб и разбираться в ситуации. Обычно восторги врача оказывались преувеличенными, но несколько случаев (я уже рассказывал о них в своих мемуарах) были действительно весьма примечательны.

Поэтому я не удивился, когда Пук Дан Шай появился в поле моего стереовизора и, тряся многочисленными конечностями, возопил:

— Шекет, умоляю, скорее! Мы потеряем или изобретение, или пациента!

Я знал, что спорить с Пук Дан Шаем так же бессмысленно, как пытаться остановить разбегание галактик. Пришлось отложить отчет и лететь на Альтрогениб. Через два часа пустого времяпрепровождения в нуль-пространстве я оказался на посадочном поле клиники, и врач встретил меня словами:

— Это изобретение перевернет мир!

— Только этого еще не хватало, — возмутился я.

Пациент, к которому привел меня Пук Дан Шай, представлял собой столик на гнутых ножках, на котором стоял большой граммофон производства примерно начала двадцатого века. Из рупора граммофона лились чистые звуки странной мелодии. Я обернулся к Пук Дан Шаю:

— Что с переводом? Я не понимаю языков музыкалоидных цивилизаций — мне в детстве на ухо наступил медведь.

Пук Дан Шай быстрым движением воткнул мне в мочку уха иглу-переводчик, и я услышал:

— Какое счастье, что вы посетили меня, господа! Я изобрел, наконец, способ совмещения видимого со слышимым, и мне осталось совсем немного, чтобы совместить слышимое с осязаемым. Если вы потерпите две-три минуты…

И сразу, без перехода:

— Ваше величество, я ваш преданный слуга, сегодня же я выполню ваше поручение, и вы получите полную информацию.

И тут же:

— Доклад, который я вам прочитаю, уважаемые слушатели, касается принципов перемещения между параллельными пространствами с различно расположенными симметриями…

— У вашего пациента, видимо, классический случай галактической шизофрении, — сказал я, вытаскивая переводчика из мочки уха. — Он ощущает себя то собой, то каким-то слугой короля, то докладчиком на конгрессе…

— Да, — кивнул Пук Дан Шай, — именно такой диагноз поставили бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу мои коллеги в центре обследований. На самом деле все гораздо сложнее. Именно поэтому я вызвал вас, Шекет, а не своих коллег-психиатров.

— Видите ли, — продолжал главный врач, немного успокоившись и отведя меня в сторону от дрыгавшего ногами и извергавшего мелодии столика, — Соль-Си-До-Фа-диез уникален, поскольку, единственный из известных мне разумных существ, живет одновременно в четырех различных мирах. Физически он существует в нашем мире — вы можете в этом убедиться, подойдя и потрогав поверхность Соль-Си-До-Фа-диеза своими руками. Но видит пациент вовсе не наш мир, а какой-то другой. Слышит он при этом звуки из третьего мира, а осязает своими присосками мир совсем уже четвертый. Это само по себе способно доставить массу неудобств — представьте, что вы живете в одном месте, видите другое, слышите третье, а ощущаете четвертое! Но у Соль-Си-До-Фа-диеза ситуация еще сложнее и неприятнее — миры его сознания меняются местами чуть ли не каждые пять минут! Сейчас он, к примеру, видит то, что происходит в какой-то, скажем, Вселенной номер 1, слышит то, что делается во Вселенной номер 2, а ощущает происходящее во Вселенной номер 3. Через минуту он видит Вселенную-2, слышит Вселенную-3, а ощущает Вселенную-1.

— Кошмар! — искренне посочувствовал я бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу. — И что, все эти Вселенные реальны? Они не являются плодом его больного воображения?

— У Соль-Си-До-Фа-диеза вообще нет воображения, Шекет! Он сообщает только то, что доступно органам его чувств. Психически Соль-Си-До-Фа-диез совершенно здоров, и я, вообще говоря, должен его выписать. Я так и сделаю, но хочу, чтобы вы сначала с ним пообщались, потому что… Видите ли, Шекет, он сделал великое изобретение!

— Как же я буду общаться с вашим пациентом, если он видит, как вы сказали, Вселенную-2, а слышит Вселенную-3?