Он продолжал смотреть молча, пока брату Френсису не стало плохо. «Если Ты послал его, чтобы испытать меня, — мысленно молился он, — позволь мне умереть, как пристало мужчине, и пусть он возьмет это с трупа Твоего слуги, раз уж так должно быть».

— Сверни это, — решил наконец разбойник.

— Господин, прошу тебя, — плаксиво заговорил монах, — не забирай у человека плод трудов его жизни. Пятнадцать лет украшал я сей манускрипт и…

— Смотрите-ка! Ты сделал это сам? — Разбойник откинул голову назад и вновь рассмеялся.

Френсис покраснел.

— Не вижу в том ничего смешного, господин…

Задыхаясь от смеха, разбойник ткнул в него пальцем:

— Ты! Пятнадцать лет, чтобы сделать игрушку из бумаги! Так вот чем ты занимаешься. А теперь скажи, зачем? Дай хоть одну осмысленную причину. Пятнадцать лет, ха-ха!

Френсис остолбенело смотрел на него, не в силах придумать ответ, который уменьшил бы презрение бандита.

Он осторожно протянул документ. Разбойник взял его двумя руками и сделал движение, словно хотел разорвать пополам.

— Иисус, Мария, Иосиф! — душераздирающе крикнул монах и рухнул на колени. — Ради господа, пощадите!

Разбойник несколько смягчился и, презрительно фыркнув, швырнул манускрипт на землю.

— Я буду сражаться с тобой за это.

— Все, господин, все, что угодно!

Они приняли боевую стойку. Монах перекрестился, вспомнил, что борьба была некогда священным спортом, и ринулся в бой.

Три секунды спустя он постанывая лежал на земле, придавленный горой мускулов. Острый камень, казалось, рассекал ему спину пополам.

— Хе-хе, — захохотал разбойник и встал, чтобы забрать добычу. Сложив руки, как для молитвы, брат Френсис пополз за ним на коленях, моля изо всех сил.

Бандит обернулся.

— Думаю, ты целовал бы мои башмаки, чтобы это вернуть.

Френсис поравнялся с ним и страстно поцеловал его башмаки.

Это оказалось слишком даже для такого крепкого орешка, каким был разбойник. С проклятием швырнув манускрипт на землю, он забрался на осла монаха. Брат Френсис схватил ценный документ и побежал рядом с бандитом, многословно благодаря его и осыпая благословениями, пока тот удалялся на его осле. Наконец послал последнее благословение исчезающей фигуре и возблагодарил Господа, что существуют такие благородные разбойники.

И все же, когда бандит скрылся среди деревьев, монаху вдруг стало грустно. Пятнадцать лет, чтобы сделать бумажную игрушку… Насмешливый голос продолжал звучать у него в ушах. «Зачем? Дай хоть одну осмысленную причину».

Френсис не привык к бесцеремонности внешнего мира, к его жестоким обычаям и грубому поведению. Язвительные слова разбойника здорово задели его, и он шел дальше, опустив голову. У него даже возникла мысль бросить документ в заросли и оставить на милость погоды, но отец Жуан предложил взять манускрипт в качестве дара, поэтому он не мог явиться с пустыми руками. Успокоившись, он отправился дальше.

Наступил долгожданный час. Торжественная церемония началась как великолепный спектакль звуков, полных достоинства движений и живых цветов, в величественной базилике. И когда Дух был наконец вызван, один из монсеньеров — Френсис заметил, что то был де Симон, адвокат святого, — встал и обратился к святому Петру, чтобы тот молвил устами Льва XXII, одновременно приказав собравшимся слушать.

Затем папа спокойно объявил, что Исаак Эдвард Лейбович является святым, и церемония закончилась. Этот древний и никому неизвестный техник принадлежал теперь к сонму святых господних, и, когда хор запел, брат Френсис добросовестно помолился своему новому патрону.

Его Святейшество быстро вошел в зал для аудиенций, где ждал его брат Френсис, застигнув врасплох маленького монаха, который на мгновение лишился дара речи. Он торопливо встал на колени, чтобы поцеловать Кольцо Рыбака [12] и получить папское благословение, а когда встал, понял, что держит за спиной прекрасный документ, словно стыдится его. Папа заметил это движение и улыбнулся.

— Ты принес какой-то дар, сын мой? — спросил он.

Монах нервно проглотил слюну, тупо кивнул и вынул руку из-за спины. Наместник Христа долго с каменным лицом смотрел на рисунок. С каждой уходящей секундой на сердце у брата Френсиса становилось все тяжелее.

— Это — так… — пробормотал он, — жалкий дар. Мне стыдно, что я потерял так много времени на…

Папа, казалось, его не слышал.

— Ты понимаешь значение символики святого Исаака? — спросил он, с интересом разглядывая абстрактный рисунок транзисторной цепи.

Френсис молча покачал головой.

— Что бы это ни значило… — начал папа и замолчал, а потом улыбнулся и сменил тему разговора. Френсису оказали такую честь не потому, что принято какое-то официальное решение по делу паломника. Его пригласили в Новый Ватикан благодаря роли, которую он сыграл в обнаружении очень важных документов и реликвий святого, независимо от того, как они были найдены.