Забыв о руде, братья полезли на Одинокую. До этого никому из Мигунов ничего подобного не приходило в голову. Руды было сколько угодно на ее отрогах, а искателями приключений Мигуны никогда не были.

Только к вечеру, вконец выбившись из сил, братья добрались до большой террасы на склоне горы. И здесь они увидели скелет воина-великана, самого настоящего чудовища. Его доспехи ярко сияли в лучах заходящего солнца, но еще сильнее блестели алмазы, лежавшие в небольшом сундучке около ног скелета.

— Братцы… — прошептал перепуганный Тол, — это же останки воина из армии самого Владыки Тьмы! Помните, дед рассказывал, что где-то в наших местах давным-давно был бой между армиями Торна и Пакира?

— Точно, — кивнул Пак. — Видно, это и впрямь одно из чудищ Тьмы. Давайте теперь думать, как будем делить алмазы. Я первым увидел скелет, значит, и драгоценностей мне должно достаться побольше.

— Ну нет! — зло ощерился Тол. — Я старший, а потому и причитается мне больше.

Пак побагровел от гнева.

— Еще чего! — заорал он, потрясая могучими кулаками. — Я самый младший, и, значит, вы должны выделить по два, нет, по три алмаза! Потом, я сильнее всех!

— Зато я самый толстый! — возразил Рон.

— А я… я… у меня башмаки самого большого размера! — выкрикнул Тол.

Никак братья не могли договориться. Прошел день, настала ночь, а они все спорили. «Я! Я! Я!» — носилось меж скал гулкое эхо. «Нет, я!» — «Дудки, я!»

Так братья и застряли на склоне горы. Они выстроили хижину, чтобы спасаться от ночного холода, и не переставая спорили, ругались и даже дрались. Но разделить сокровища так и не сумели.

В конце концов от их криков старая гора не выдержала и раскололась на три части. Сильный камнепад засыпал и братьев и шкатулку с алмазами. Но эхо еще долгие годы продолжало гулко якать: «Я! Я! Я!», вызывая один камнепад за другим. Тысячи глыб полностью засыпали пласты руд, и литейщики остались без сырья. Их промысел захирел, и Мигуны вынуждены были покинуть свою деревню. Гора с тех пор получила название Трех Братьев, а места эти стали считаться проклятыми. Ни один Мигун не рисковал даже приблизиться к ней, опасаясь заболеть самой губительной для души болезнью — алчностью.

Аргут закончил свой рассказ. Дональд и Эльг задумались, а Людушка презрительно фыркнул.

— Сказки все это, — заявил он. — Где это видано, чтобы жадность губила нас, людоедов? Мой дедуля был прямо ужас как жаден, папашка тем паче, да и я тоже парень не промах! Враки твоя глупая легенда, Аргут. Сам видишь, хижина стоит себе и стоит, разве что малость подгнила. Наверное, и шкатулка с камешками тоже цела. Сходить, что ли, посмотреть?

— Э-э, погоди, — остановил его Аргут, недобро блеснув глазами. — Почему это ты пойдешь первым? Найдутся люди и потолковей.

— Уж не про себя ли говоришь? — покраснел от гнева Людушка.

— А про кого еще? Я как-никак мастер — золотые руки, а ты кто такой? Трутень да душегуб, каких свет не видывал. Да и к чему тебе алмазы? Их небось на сковороде не зажаришь, толстопузый!

Эльг слушал их ссору, морщась, словно от зубной боли. Неожиданно для самого себя он сказал:

— По-моему, здесь и говорить не о чем. Кто вас привел на это место? Я. Мне и в хижину первым идти. Может, никаких алмазов там и нет. Мало ли глупых легенд ходит среди Мигунов?

Дональд нахмурился.

— Ну нет, так дело не пойдет, — возразил он. — Я ваш командир, значит, мне и решать.

Людушка, Аргут и Эльг злобно посмотрели на Черного рыцаря.

— И что же ты решишь? — процедил сквозь зубы Аргут, выразительно поглаживая ручку молота. — Хочешь прикарманить камешки себе, молокосос?

Вместо ответа Дональд приложил ладони ко рту и что есть сил крикнул:

— Эхо! Это я, я, я!

И дрогнули три вершины, будто бы откликнувшись на сильный подземный толчок. В воздухе пронесся порыв холодного ветра, и склоны трех пиков глухо отозвались:

— Я-я-я… Я-я-я… Я-я-я…

С вершин посыпались камни — сначала мелкие, затем все крупнее и крупнее. Воины Темного отряда мигом забыли об алмазах. Вот-вот мог начаться сход лавин, и тогда их уже ничто не спасет!

Первым опомнился Эльг. Он бросился бежать и уже готов был распахнуть крылья и улететь, но вдруг остановился и повернул обратно. Ему не хотелось бросать товарищей в беде.

Аргут глубоко вздохнул и шагнул вперед, заслоняя собой Дональда.

— Эй, парень, нагнись, — пробасил он. — Всем нам все равно не уцелеть, а вот тебя, может, и удастся спасти. Схоронись за мной. А ты что скажешь, Людушка?