Монахиня, которая подавала тарелки с пищей, вдруг всплеснула руками и заголосила:

– Братья, братья! Чуть не забыла я! Ой, чуть не забыла! К нам же гости на Рождество скоро приедут! Надо бы вот…

И она показала рукой куда-то в угол. В углу трапезной стояла старая, ржавая стиральная машина. Машину нужно было переставить на кухню, чтобы она не мешала гостям. «Братья» – то есть Лева, молчаливый очкарик из минивэна и Стокман – взялись за края и отволокли агрегат в таинственную монастырскую кухню, где сидели три монашки и молча чистили картошку. А еще там стояли бесконечные тазы с замороженной камбалой.

Никогда в жизни Лева не переносил тяжестей с таким удовольствием, как в этом монастыре.

Помимо стиральной машины пришлось еще таскать бидоны с водой, помогать другим «братьям» – двум деревенским макарьевским мужичкам, маленьким, пожилым, бородатым.

Одному из них, выйдя на крыльцо, Лева растроганно сказал:

– Какие у вас глаза. Я, наверное, никогда в жизни не видел ни у кого таких голубых глаз.

Мужичок промолчал с улыбкой. Да и что он мог сказать? Но в этой его ухмылке была застенчивость, и Лева опять удивился.

Почему же мы, русские люди, такие застенчивые?

И сразу вспомнил, как еще в Нижнем, перед самой экскурсией, они заехали в большой кафедральный собор, как у больших ворот купили медовухи и потом сразу увидели надпись на соседней кирпичной пятиэтажке: «Господи! Спаси Россию от жидов!» Надпись была огромная, но какая-то жалобная, и они стояли со Стокманом и смотрели на эту надпись с каким-то странным брезгливым умилением (Лева ее даже сфотографировал, на память).

Хорошо все-таки, что русские люди такие застенчивые, это правда.

… Лии Петровне все заплатили за обед по сто рублей.

– Ну вот и славно. Все хорошо, все посетили, почувствовали наш русский дух, нашу русскую природу, да? – ласково спрашивала она, пересчитывая деньги за экскурсию. – А как теперь? С нами в Нижний? В обратный путь? Или будете ждать?

– Да нам бы к матери Александре, – задумчиво сказал Лева. – Только оставят ли?

– А вот это я не знаю, – строго сказала Лия Петровна. – Но вы решайте побыстрее, Лева, у нас обратный путь неблизкий, да в темноте, люди устали…

И жалостливо взглянула на Петьку:

– Господи, боже мой, куда ж вы его в такой путь потащили? Болен, что ли, чем? Благословение надо? Или что?

– Да ничем он не болен! – отрезал Стокман. – Здоров как бык.

– А тогда что? – заинтересовалась Лия Петровна.

Вся эта последняя часть разговора Леве очень не понравилась.

– Я же вам говорил, Лия Петровна, – твердо сказал он. – Нам к матери Александре надо. Ждет она нас. Переночевать бы нам…

– Ну, это я не знаю… – сухо отреагировала экскурсовод. – Это вы сами решайте ваши вопросы. Тут с этим строго. Тут женский монастырь, а не гостиница. Я спрашивала, про вас ничего не знают, не ждали… Так что я ничего не знаю. Про ночлег, про мать Александру. Это мне неведомо. Не мои это вопросы. Ну, в крайнем случае, в деревню пойдете, переночуете, заплатите там сто рублей, не знаю даже, с человека. Не проблема.

Лева взглянул на Стокмана, на Петьку, и у него тоскливо заныло в груди. До деревни, может, на минивэне доехать? Не тащиться по косогору, по полю? Но если туда сесть, Стокман взбунтуется, скажет, что ему вся эта хрень надоела, что пора в Москву, к станку, что пусть там эта Даша… И все такое.

– Лия Петровна! – взмолился он. – Можно вас на минуточку?

– Ну только на минуточку.

И они отошли от закипающего Стокмана на два шага.

– Лия Петровна! – зашептал Лева горячо в жадное ухо Лие Петровне, с которого она даже сдвинула шапку. – Моему другу очень нужна помощь! Очень! У него… ну как бы вам поделикатнее сказать… ну, мужские проблемы. И жена его бросила, одного, с ребенком. Понимаете?

– Понимаю, – тихо и потрясенно сказала Лия Петровна, жалостливо оглянувшись на Стокмана. – Чего ж не понять. Сразу бы объяснили… И что, мать Александра согласилась помочь?

– Ну да! Мы из Москвы созванивались, все в порядке, через знакомых батюшек. Понимаете? Я его еле уговорил. А тут такая несостыковка. Убежит, и все. Ну мужская психология, вы ж знаете.

– Так ему ж на морозе нельзя, наверное, стоять! – укоризненно покачала она головой. – Ему ноги в тепле надо держать, а вы его по морозу… Ну подождите, я сейчас.

Минивэн возмущенно забибикал, а Лия Петровна потрусила к какому-то монастырскому зданию, на первый взгляд совершенно заброшенному.

Лева ожидал, что оттуда она выйдет с монахиней Наташей, с которой, как ему почему-то казалось, уже установился кое-какой контакт, но Лия Петровна вывела из темного неразборчивого домика совсем другую женщину, постарше, но тоже в черном пальто и в черном платке. Она неторопливо подошла к их зябкой троице, пытливо заглянула Леве в глаза и спросила тихо:

– Так, говорите, ждет вас мать Александра-то?