– Но она две недели должна еще работать. По КЗОТу, – слабо возразил Лева.

– Сказала, бюллетень принесет. А, ладно, попрошу пока Елену Петровну в приемной посидеть. Иди на фиг, все равно от тебя толку…

Куницын отвернулся, махнув рукой, и погрузился в тяжелые размышления.

По коридору уже шла озабоченная кадровичка, Елена Петровна, отбывать тяжелую секретарскую повинность в форс-мажорных обстоятельствах.

Увидев Леву, она нахмурилась:

– Лев Симонович, ну так же не поступают. Там что-то случилось? Вы не в курсе?

– Совершенно не в курсе. Извините, – сказал Лева и пошел на улицу курить.

Навалилось, причем сразу. Никакого мягкого солнца не было и в помине. Дождь был занудлив, как старый дяденька, безнадежно влюбившийся в молодую свежую девушку. От перисто-кучевых облаков веяло тупой скукой.

Лева даже сигарету доставать не стал, сразу пошел звонить.

(Автор, кстати, так бы ни за что не поступил. Он бы постоял, покурил, расстроился еще больше и звонить бы сразу не стал. А Лева стал звонить сразу…)

Пока он шел по коридору, в голове стучали два слова: неужели все? Неужели все? Неужели все?

И еще стучала мысль о том, что это как-то связано с Петькой и со Стокманом.

Он медленно раскрыл записную книжку и медленно набрал ее домашний номер.

– Да! – сказала Даша. – Говорите.

Лева вдруг почувствовал легкую тошноту от страха и необузданное желание немедленно бросить трубку.

Но трубку бросать было нельзя. Хотя бы ради Петьки.

– Даш, это я… – с трудом произнес он. – Давайте поговорим. По крайней мере, не бросайте трубку. Второй раз набрать ваш номер мне будет значительно тяжелее.

– Ладно, – почти весело сказала она. – Я и не собиралась.

Наступила пауза. Лева лихорадочно соображал, с чего начать – с личного или с общественного? Решил с общественного.

– Начальник наш в шоке, – сказал он, пытаясь в тон Даше быть почти веселым. – Почему так сразу, вдруг? Спрашивает меня, а я же не знаю что говорить…

– А вы ничего говорите, – спокойно отпарировала Даша. – Иногда лучше жевать, чем говорить. Я понимаю, что доставила неудобства Сергею Петровичу, вам тоже доставила, мне стыдно и все такое, но есть обстоятельства, которые могут быть важнее работы, вы же понимаете.

– Понимаю. А какие? Если не секрет?

– А вот это вам знать необязательно. Я и так вам слишком много всего говорила. Зря. В отношениях даже близких людей важна дистанция. Понимаете?

– Даш, неужели я вас больше никогда не увижу? – взмолился Лева. Вернее, даже сорвался.

– Почему же, мы обязательно встретимся… Но только один раз, и не сразу. Через пару недель или через месяц. Мне нужно будет у вас кое-что спросить. Могу заплатить за консультацию. Вы сколько берете? Пятьсот рублей? Меня это вполне устраивает…

– А вот это уже подло, Даш, – сказал Лева серьезно. – Просто совсем…

И замолчал. Она тоже молчала, а потом тоже вдруг задышала в трубке – тяжело и неровно.

– Извините, Лев Симонович. Не сердитесь. Но, пожалуйста, не звоните мне больше. Я сама вам позвоню, правда. Обещаете?

Он только успел ответить «да», как она бросила трубку.

Он все-таки вышел покурить, тяжелыми шагами, плохо разбирая лица и предметы, выкурил сразу две, потом вернулся в комнату, вдохнул в грудь побольше воздуха и набрал номер Калинкина.

– Алло! – сказал он, услышав голос Калинкина. – Серега, ты?

– Я! – ответил Стокман, кашляя в трубку. – Говори, только я не могу очень долго. Что-то горло прихватило.

– Сереж… – сказал Лева, стараясь нейтрально произносить каждое слово. – Ты в последнее время говорил с Дашей? Лично или по телефону? Или что-то ей передавал через кого-то?

– Постой-постой, а почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?

– Ответь на вопрос, пожалуйста.

– Она сама мне позвонила. Совершенно неожиданно. Разговор такой был дурацкий. Пересказывать не буду. Вопервых, из-за горла. Во-вторых, дурацкие разговоры очень трудно запоминать.

– Ну хорошо. Я могу тебя навестить?

– Да приезжай ради бога, а что случилось-то?

– Да ничего. Тебе привезти что-то: лекарства, еду? Спиртное, может быть?

– Если хочешь выпить, привози. Я бросил, – сказал хмуро Стокман и торопливо повесил трубку.

Лева медленно напивался, глядя на Стокмана с закутанным горлом.

– Ну чего ты от меня хочешь, а? – натурально хрипел Стокман. – Садист, блядь, гестапо… Ну я тебе все уже рассказал! Мудолог ты, а не психолог!