Ния сидела на открытой трибуне с чашкой кофе в руках. Харм сбежал на поле потренировать третье положение. Подошел его сын – худой мальчик с лохматыми светлыми волосами и жидкой косичкой сзади. Харм наклонился и шепнул ему что-то на ухо, похлопал по спине. Выбежала команда игроков. Харм шел рядом с сыном, положив руку ему на плечо. Оба смеялись. Он подтолкнул мальчика к Нии. Никки прищурился на солнце, искоса взглянул на женщину и нахмурился.

– Это Ния Уайтт, Никки. Она снимается в фильмах.

Ребенок одарил ее ухмылкой. У него не было одного зуба впереди.

– Вы снимались в «Бэтмене»?

Ния отрицательно покачала головой.

– А в «Дике Трэей?»

– Нет, то была не я.

– Ну а в какой-нибудь комедийной ленте?

Харм сказал, что сходит за пивом, и направился к буфету. Ребенок выглядел обиженным.

– Вы – новая подружка папы? – спросил он.

– Пока что – нет, – ответила Ния. – Ты считаешь, ему нужна новая подружка?

Никки высунул кончик языка в дырку между зубами, раздумывая.

– Да, – решил он, наконец, – мама выходит замуж. У многих моих друзей целая куча разных мам и пап. Но это совсем не плохо.

– Почему же? – удивилась Ния.

– Больше людей приходит на наши игры? – он произнес фразу с вопросительной интонацией, подняв брови. Ния подумала, что он, должно быть, размышляет, насколько сильной должна быть причина, по которой взрослые так усложняют свою жизнь. Харм вернулся со стаканчиками пива. Они остались еще на одну подачу. Харм повис на стенке рядом с Никки, мальчик раскачивался рядом с отцом, мягко отскакивая от него.

Болельщики. Микки Маус. Бейсбол. Далекий крик памяти из залитой лунным светом комнаты в гостинице на Майорке, вспомнилось Нии. Закат окрасил дома города в шафрановый цвет. Приятный город. Она подумала о том, что в ней возродилась надежда, будто здесь не случится ничего ужасного, если она вообще захочет остаться. Потом сдержала себя – держись настоящего. Не загадывай о будущем.

Они задержались в доме Харма, пока он переодевался в костюм. Черные джинсы, черная куртка спортивного покроя, рубашка из хлопчатобумажной ткани, черный кожаный галстук, ботинки со вставками из змеиной кожи. Влажные, после душа, волосы аккуратно зачесаны назад. Ния одобрительно кивнула:

– Очень красиво.

– Одежда из Лос-Анджелеса, – пояснил Харм. – Я не одевался так с тех пор, как приехал сюда.

По дороге к Тесукве он сказал Нии, что собирается поговорить с Леонардом. Из-за секретности своего положения он чувствует себя скованным, он нервничает. Но не объяснил, почему.

Ния остановилась возле зеркала в гостиной Леонарда и Мирины, прислушиваясь к звону бокалов во внутреннем дворике. Кто-то наигрывал джазовые импровизации на электропианино возле бассейна. В тени комнаты вещи мерцали странно и призрачно. В тебе оживает сюжет. Оживает сюжет. Несмотря на то, что сегодняшние съемки прошли исключительно хорошо, Ния знала, что еще не полностью вышла из образа своей героини. Ей следует прекратить попытки сопротивления сюжету. Просто надо войти в него и слиться с ним. Так и должно быть. Пришло время, когда она, наконец, вступает в игру, и обратного пути нет.

Сзади подошел Леонард, положил руку на ее обнаженную спину.

– Сегодня ты была гениальна в сцене с Джеком, – тихо сказал он.

Кончиками пальцев он дотронулся до ее щеки, серьезно глядя на отражение в зеркале.

– А, – протянул он, – ты все еще в образе, не так ли, Ния? – он одобрительно улыбнулся. – Ты распахнута настежь.

– Неужели? – спросила она.

Он дотронулся до края ее нижней губы, словно поправляя контур помады. Но когда он снова заговорил, голос его звучал по-дружески. Именно такой дружеский, доброжелательный тон ставил всегда ее в тупик.

– Осторожней, Ния, прибереги все для камеры, хорошо?

Она кивнула:

– Постараюсь, – и подумала: «Вот так лучше. Раньше он говорил: прибереги все для меня.

Леонард направился через патио во внутренний двор. Во дворе и саду толпилось множество людей. Леонард пробирался между ними, приветствуя гостей. Она будет рада, когда, наконец-то, их жизни разъединятся навеки. Она не должна видеть его. Пора оставить прошлое позади. Закрытая книга. Леонард подошел к Тэсс, протянул ей бокал вина. Тэсс медленно поглаживала рубашку у него на груди. «А где же Мирина?» – подумала Ния.

Жирные вороны расселись на ветках деревьев, каркали, хлопали крыльями, норовя подобраться к большим блюдам с закусками, расставленным на столах, обитых воловьей кожей. Ния смотрела на их лапы. Подпрыгивая, птицы садились на край бассейна. У них были черные блестящие лапы.

– Ния, – она обернулась, услышав голос – хрипловатый, нежный, с легким оттенком южного говора.

Сюзанна улыбалась, ровные белые зубы блестели. Гладкие каштановые волосы уложены в аккуратный пучок. Кремовый вязаный костюм, возможно, от Анны Клайн. Золотые украшения, простые, но дорогие. Сюзанна была сдержанна, но не напряжена. Ния слышала от Сюзанны рассказы о годах, проведенных в университетском женском клубе Тулана, магнолиях, мятных напитках с сахаром и коньяком. В гордой посадке головы Сюзанны чувствовалась состоятельность Юга. Но стиль ее работы был одновременно высокомерным и игривым. Ния испытала облегчение.