– Верно.

Харм положил на край стола конверт от дискеты. Мирина потянулась к нему, но он прикрыл конверт ладонью.

– Не дотрагивайтесь. Я отправлю его в лабораторию. Вы пользуетесь дисками такого размера в компьютере на ранчо?

– В моем компьютере дисковод диаметром пяти с четвертью дюйма. Я не могу пользоваться такими маленькими, как этот.

Тогда Харм показал ей письмо, которое он нашел сегодня в трейлере.

– Вы когда-нибудь видели такие письма?

Она осторожно взяла его и внимательно прочитала.

– Ния получает такие уже несколько лет. Письма от поклонника. Сейчас они явно стали не столько восторженными, сколько угрожающими. Вы жили в Париже. Это – французская почтовая бумага. Вы понимаете, к чему я клоню?

– О Боже, – прошептала Мирина. – Это, может быть, моя почтовая бумага. У меня была целая коробка. Даже не одна в парижском кабинете. Я купила ее много лет назад.

– Сколько лет назад?

– Три, четыре года. Ясно помню, что потом не смогла найти свой запас. Это было странно, я думала, что привезла бумагу домой. На ней я писала Рождественские письма. Пачка рассыпалась на постели. Я собрала листы, а через несколько дней не смогла найти пачку. Мы собирались в Сан-Мориц на Рождество. Потом переменили место жительства. Конечно, это обыкновенная стандартная почтовая бумага. Для авиаписем. Я только предполагаю, что письмо написано на такой же самой.

Мирина потерла виски, потом затылок.

– Вы сможете выяснить, имеет ли мой муж отношение ко всему случившемуся? Возможно, я была слепа? Но так больше не может продолжаться. Совершенно ясно. Я должна защитить Нию. Вы продолжите расследование, правда, Харм?

Он взглянул на чек, опустил его в карман рубашки.

– Да.

Мирина собралась уходить, протянула руку.

– Еще один вопрос. Мне нужна правда.

– Что такое? – удивилась она.

– Вы когда-нибудь были с Нией в любовных отношениях?

Снова горький смех. Харм продолжал:

– У Нии есть фотография, на которой ее плечи обнажены. Вы обнимаете ее – щека к щеке. Я просто предположил…

– Наш треугольник развивался только в одном направлении, – ответила Мирина. – К Леонарду. Это означает: нет. Можно мне увидеть остальные письма?

– Я отдал их в криминалистическую лабораторию Альбукерке. Я покажу их вам, когда получу назад. Кстати, где Леонард?

– Он на ранчо. Ему дали успокаивающее. Он спит. Вы хотите задать ему вопросы?

– Я позвоню вам, если возникнет необходимость.

– Спасибо, Харм… Найдите ее, хорошо?

Она задержалась возле двери, потом вышла, на минуту остановилась, посмотрела вдаль, на горы. Потом села в машину.

«Но где может быть Ния?» – думал Харм. Он вернулся домой, походил по гостиной, расставляя стулья и поправляя книжные полки. Полный порядок в доме он наведет потом, когда разыщет Нию. Он вышел на кухню, снова попытался дозвониться до Куинтаны. Телефон полицейского не отвечал.

Харм машинально взял блокнот, который валялся на стойке рядом с телефонным аппаратом. Стал чертить по листку синим карандашом. Вскоре он заметил, что через синий цвет начали проступать буквы. Она оставила записку, но тот человек уничтожил ее. Харм продолжал растушевывать листок, пока не прочел: «Юго-Запад. Рейс 9407, приб. Лос-Анджелес семнадцать двадцать».

Он снова набрал номер телефона Куинтаны. Потом бросил безрезультатное занятие и позвонил в аэропорт Альбукерке.

– Я звоню, чтобы узнать, заказала ли Ния Уайтт билет на рейс 9407 в Лос-Анджелес сегодня.

– Извините, сэр, таких справок мы не даем.

– Я хотел попросить вас пригласить ее к телефону.

– Одну минутку, – он услышал легкое постукивание клавишей компьютера. – Сэр, самолет отправился пятнадцать минут назад.

– Когда следующий рейс в Лос-Анджелес?

– Завтра. Время отправления из Альбукерке шесть тридцать утра.

– Больше ничего сегодня?

– Совершенно верно, сэр.

– Шесть тридцать, – сказал он, – хорошо.

Он заказал билет и положил трубку. Подумал и набрал номер телефона своей бывшей жены, чтобы предупредить Никки, что он не сможет провести с ним следующий выходной.

Пока самолет выруливал на взлетную полосу, Ния рассматривала горы – коричневые и голые. Двигатели самолета, набрав обороты, заревели. Лайнер оторвался от земли, накренился на крыло. Вышел на курс и полетел над пустыней в сторону Лос-Анджелеса.

Ния вжалась в кресло. Сейчас она была не похожа на себя. Волосы отброшены назад, никакой косметики, очки в красной оправе. Голова сильно болела. Ния спрятала лицо за журналом мод и немного успокоилась, когда самолет выровнялся, набрав высоту. Стюардесса катила по проходу тележку, предлагая вино.