— Это не важно, — возразила Франческа. — В их глазах вы не выполнили своей обязанности, не защитили людей, обитающих на планете Земля. Они испуганы. А весь этот внеземной хлам их не интересует. Им обещали, что Рама будет уничтожен, а теперь вы отказываетесь избавить их от кошмара.

— Кошмара, — пробормотал О'Тул. — И Босуэлл тоже…

— Вы что-то сказали о президенте Босуэлле? — осведомилась Франческа.

— Нет, ничего, — О'Тул отвернулся от ее прощупывающих глаз. — Ну что еще? — спросил он нетерпеливо.

— Я уже говорила, что хочу, чтобы вы выглядели как можно лучше. Причешитесь, наденьте выглаженный мундир, а не летный комбинезон. Я подгримирую ваше лицо, чтобы вы не показались на экране таким бледным. — Она повернулась к столу. — Семейные фото мы поставим поближе к Иисусу и Микелю. Продумайте, что вы будете говорить. Я, конечно, спрошу вас о причине утреннего отказа активировать бомбы.

Франческа подошла ближе и стала, положив ладонь на плечо О'Тулу.

— Начну я с того, что причина всему в излишнем нервном напряжении. Я не хочу, чтобы вы сами говорили это, однако вам не повредит, если вы продемонстрируете некоторую слабость. Так вас лучше поймут, в особенности в родной стране.

Пока Франческа завершала приготовления к интервью, генерал О'Тул наконец шевельнулся.

— А без этого нельзя обойтись? — спросил он, ощущая все большее беспокойство, пока журналистка орудовала в его комнате.

— Как вам угодно, если хотите сойти за Бенедикта Арнольда [52] , — резко ответила она.

Перед обедом заглянул Янош Табори.

— Отлично вышло у вас это интервью с Франческой, — солгал он. — Во всяком случае, вы затронули ряд моральных аспектов, которые нам еще не приходили в голову.

— Какая глупость с моей стороны обращаться ко всей этой философской чуши, — раздраженно отмахнулся О'Тул. — Мне следовало бы воспользоваться советом Франчески и все валить на усталость.

— Ну, Майкл, — проговорил Янош, — сделанного не воротишь. Я пришел к вам не затем, чтобы обсуждать события минувшего дня. Не сомневаюсь, вы все пережили заново уже несколько раз. Я пришел узнать, не нужна ли вам моя помощь.

— Едва ли, Янош, — ответил О'Тул. — Однако я благодарен вам за предложение.

В разговоре наступила долгая пауза. Наконец Янош поднялся и побрел к двери.

— И что вы теперь будете делать? — спросил он, оказавшись возле выхода.

— Хотелось бы знать. Ничего не могу придумать.

Космический комплекс в составе Рамы и „Ньютона“ несся к Земле. С каждым новым днем яснее становилась опасность: огромный цилиндр двигался с гиперболической скоростью, катастрофа будет невероятной, если не состоится коррекция. Ориентировочная точка соударения лежала в штате Тамилнад на юге Индии, неподалеку от города Мадурай. Каждый вечер по телевизору выступали физики, разъясняя грядущие события. Об ударных волнах и выброшенном грунте рассуждали на вечеринках.

Пресса во всем винила Майкла О'Тула. Франческа не ошиблась. Гнев всего мира обрушился на американского генерала. Предлагали предать его военно-полевому суду прямо на „Ньютоне“ и расстрелять за невыполнение приказа. Забыта была долгая его жизнь, прежние заслуги и самоотверженность. Катлин О'Тул пришлось оставить семейные апартаменты в Бостоне и укрыться у приятельницы в Мейне.

Нерешительность изводила и самого генерала. Он понимал, что отказом активировать бомбы губит и собственную семью, и карьеру. Но каждый раз, когда ему удавалось убедить себя в необходимости подчиниться приказу, в ушах раздавалось все то же громкое и властное „Нет“.

Во время последнего интервью с Франческой — за день до того, как научный корабль отбыл к Земле, — генерал уже был на пределе. Франческа задавала крутые вопросы. Она спросила его, почему Рама еще не сделал коррекции, если внеземной корабль собирается выходить на орбиту. В ответ генерал взвился и принялся объяснять, что самым эффективным способом перехода на другую орбиту является аэродинамическое торможение в атмосфере. Она дала ему шанс обосновать свое утверждение, рассказать, как в этом случае следует ориентировать Раму на подлете к Земле. О'Тул ничего не ответил. Просто сидел, рассеянно глядя на нее.

Генерал выбрался из комнаты на прощальный обед в последний вечер перед отлетом Брауна, Сабатини, Табори и Тургеневой на Землю. Его присутствие испортило им трапезу. Ирина была нелюбезна, наговорила резкостей, даже отказалась сесть рядом. Дэвид Браун игнорировал его вообще и принялся пространно разглагольствовать о лаборатории, которую построят в Техасе для изучения пойманного биота. Лишь Франческа и Табори проявляли некоторое дружелюбие. Так что О'Тул сразу же после обеда направился к себе, ни с кем не простившись официально.