Ник был готов на все, чтобы заслужить ее прощение. Он придумывал немыслимые предлоги, чтобы зайти к ней. Он показывал себя с наилучшей стороны. И был слишком обворожительным и красивым, чтобы Кей могла долго сопротивляться.

Очень скоро их отношения наладились. По тому, как загорались ее прелестные глаза при его появлении, он понимал, что она так же рада видеть его, как и он ее. Итак, он часто навещал ее, полагая, что все обстоит прекрасно. Так оно и было.

Вплоть до одного дождливого дня в начале апреля. Он поддразнивал Кей, а она смеялась, и вдруг, взяв ее за локти и притянув к себе, он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Не надо, Ник, — сказала Кей, избегая его губ. — Не целуй меня, если у тебя нет серьезных намерений. Если ты не сходишь с ума по мне и можешь обойтись без меня.

Ник был совершенно ошеломлен.

Потрясенный, он заглянул ей в глаза, не говоря ни слова. Она тоже посмотрела на него, и он понял, что она говорит серьезно.

— Кей, милая, такая женщина, как ты… но это означает…

— Женитьбу, Ник. Вот что это означает. Я люблю тебя. Я хотела бы любить тебя не так сильно. Но я очень люблю тебя. И всегда буду любить.

Ник судорожно сглотнул.

— Любимая, ты не можешь любить меня. Ты не знаешь, что говоришь.

— Нет, знаю. Я говорю, что люблю тебя и что если ты не любишь меня, не целуй. Никогда больше.

Ник попытался улыбнуться.

— Кей, ты ведь знаешь меня. Я не из тех, кто женится. Кей печально кивнула:

— Я знаю.

Ник бережно взял ее лицо в свои руки.

— Я недостоин тебя. Ты воспитывалась в хорошей семье родителями-христианами, а я даже не знаю, кто мой отец… Милая, твое место в Армии спасения. Мое место — в Барбари-Коуст. Разве ты не видишь?

— Тогда, пожалуйста, Ник, уходи. Возвращайся в «Золотую карусель», где твое место, и оставь меня в покое.

Была слышна музыка и звяканье колокольчиков разносчиков, продающих напитки и сигары. Дребезжание стаканчика для игры в орлянку, звон мексиканских долларов и тихое постукивание фишек и жетонов из слоновой кости. Смех и радостные возгласы удачливых игроков в фараон. Одобрительные возгласы и свист в адрес длинноногих танцовщиц в сверкающих костюмах. Охи и ахи по поводу соблазнительных кушаний, разносимых расторопными официантами в белых куртках.

В «Золотой карусели» был обычный вечер.

Музыка, смех и веселье, казалось, не занимали одинокого мужчину, скучающего в своей ложе.

Сидя в одиночестве в черной бархатной ложе, смуглолицый владелец салуна оставался безучастным к тому, что происходило внизу и на сцене. Его ничто не радовало. На его красивом лице читалась скука.

Ник Мак-Кейб казался более худым, смуглым и еще более элегантным, чем обычно. Каждый вечер он брился, принимал ванну, надевал безупречно сшитый смокинг и спускался в клуб.

Но он был не похож на самого себя. Он не приветствовал посетителей у входа и не кружил в толпе. Он больше не стоял у бара, без конца заказывая напитки. Он не шутил с мужчинами и не говорил комплиментов женщинам, никого не приглашал отобедать в свою частную ложу.

Он сидел в одиночестве на черном бархатном диванчике, наполовину скрытый тенями от крутящейся карусели.

Хорошо знающие Ника люди беспокоились за него. Насмешливый холодный взгляд его серебристо-серых глаз, его легкая мимолетная улыбка — все пропало. Он стал тихим, угрюмым, необщительным. Легко раздражимым.

Сейчас, когда подходил к концу еще один бесконечный вечер, Ник снова отказался обедать. Встревоженный Лин Тан приказал подать хмурому хозяину устриц, толстый бифштекс и овощи. Это не помогло. Ник отослал официанта взмахом руки и решительным кивком головы.

Ник не был голоден.

Он оглядел беспокойным взглядом толпу. Его внимание было привлечено замешательством у одного из столов с рулеткой. Сощурившись в облаке голубого табачного дыма, он заметил огорченного проигравшего, вымещающего свое раздражение на крупье.

Оттолкнув в сторону покрытый белой скатертью стол, Ник поднялся. Он спустился по мраморным ступеням вниз и со стиснутыми зубами и сжатыми кулаками, сверкая светлыми глазами, направился к возмутителю спокойствия.

— Ник! — Какой-то посетитель протянул руку и схватил его за плечо. — Давненько не видел тебя. Где ты пропадал?

— Занимался делами, — произнес Ник, сбрасывая с себя руку мужчины и продолжая свой путь.

— Какая муха его укусила? — спросил озадаченный человек.

— Не знаю, но он как бочонок с порохом, — сказал его приятель, — готов взорваться от сущей ерунды.