Цвет кожи Джоя удивительным образом отличался от цвета кожи рыжеволосых людей. На фоне белой форменной рубашки его руки были коричневыми, как кофе. Такими же были тощие ножки, торчащие из синих шорт. Ни одна веснушка не портила гладкой оливковой кожи маленького лица.

На его левой щеке она заметила пятно свежей грязи. С умилением спрашивая себя, как этот печальный, тихий мальчуган умудрился испачкаться, спокойно сидя у стены, Кей боролась с искушением достать носовой платок из кармана юбки и вытереть прелестное личико. Она поборола искушение.

— Джой, я капитан Кей. Ты, наверное, уже знаешь меня. Я прихожу сюда каждый день. — Она говорила тихо, медленно. — Ты можешь сказать «Кей»? А? Кей. Джой, ну пожалуйста, назови меня по имени. Скажи мне: привет!

Длинные, золотисто-рыжие ресницы слегка затрепетали, потом на секунду поднялись. Печальные голубые глаза только на один миг задержались на ее лице, потом он отвел взгляд. Джой снова задумчиво уставился в пространство.

Кей попыталась еще раз. Бесполезно.

Она сидела на коленях перед безгласным ребенком, стараясь вывести его из этого состояния, как-то помочь ему. Она уже пыталась сделать это раньше. Каждый день с тех пор, как привели Джоя. У нее ничего не получалось. Как и у остальных тоже. Это пугало Кей. Удастся ли ей или кому-то другому подобрать ключик к сердцу Джоя?

Кей пришлось смириться. На какое-то время.

Она вернулась к резвящимся счастливым детям. Она успокоила их, принесла стул и всю оставшуюся часть дня читала им их любимые книжки. Читая четким, ясным голосом, Кей иногда украдкой бросала взгляды на сидящего отдельно от всех маленького мальчика с медными волосами.

Кей закрыла книгу лишь тогда, когда громко прозвучал гонг к ужину. И она снова взглянула на одинокого маленького мальчика. Как же ей хотелось подойти к несчастному ребенку, взять его на руки и утешить. Сказать ему, что все будет хорошо, что его никогда больше не обидят.

Но именно этого она не могла обещать Джою. И никто не смог бы.

Проголодавшиеся дети, все как один, выбежали из большого гимнастического зала, чтобы поспешить на ужин. Все, кроме Джоя. Он не пошевелился. Так и продолжал сидеть у стены, сжав колени. В комнату стремительно вошла Мадж, обменялась быстрыми взглядами с Кей и подошла к Джою.

Подбоченясь, она произнесла:

— Джой, миленький, пора ужинать. Иди помой руки и садись за обеденный стол. Не забывай, ты сидишь между Дэвидом и Кейт. Джой, ты слышишь меня?

Не поднимая глаз, крошечный рыжеволосый мальчик встал на ноги. Он медленно пересек большую комнату, в которой появились длинные тени, свидетельствующие о приближении вечера. Кей не отрывала взгляда от тощей фигурки Джоя. Белая ткань рубашки топорщилась на угловатых плечах. Шнурок на одном ботинке был развязан. На макушке торчал вихор огненных волос.

Дойдя до широкого проема двойных дверей, Джой остановился. Малыш слегка развернулся и посмотрел прямо на Кей. На какую-то долю секунды его огромные печальные голубые глаза встретились с ее глазами.

Потом он вышел.

Настал день выплаты долга «лендлорду». Капитан Кей скрежетала зубами.

Любой человек, имеющий в сердце хоть каплю сострадания, перенес бы платеж с первого числа нового года. ЭТ° была, в конце концов, рождественская неделя.

Время, когда люди должны быть благожелательны и щедры по отношению друг к другу. Время, когда можно проявить хоть немного бескорыстного милосердия. Выразить доброту и сострадание. Поделиться с тем, кому меньше повезло в жизни. Быть достойным доверия, заботливым человеческим существом.

Ник Мак-Кейб, конечно, не был ни щедрым, ни самоотверженным, ни добрым, ни сострадательным. Ему было совершенно наплевать на праздник и на его смысл.

Кей вздохнула и протянула руку за черным капором. Она не могла дольше откладывать неприятное дело. Опять наступил этот день недели — среда. И этот час дня. Три часа. Она должна быть в «Золотой карусели» со ста долларами наличными для злобного хозяина салуна.

Кей туго завязала под подбородком ленты соломенной шляпки, застегнула верхнюю пуговицу синего форменного жакета, проверила, на месте ли серебряная буква «S», приколотая к жесткому стоячему воротнику. формы, и направилась к двери.

Она вышла из портового пакгауза навстречу волнам густого тумана и влажному холодному воздуху. Она непроизвольно вздрогнула и сжалась, чувствуя, как холод пронизывает ее до костей. На долю секунды Кей до умопомрачения захотелось оказаться в мягкой, пуховой постели в большом, уютном, теплом доме, с хорошей книжкой в руках и с ворохом шоколадных конфет в ярких обертках.

Капитан Кей немедленно одернула себя. Удрученная тем, что в последнее время такого рода бесплодные мысли все чаще посещали ее, она напомнила себе об опасности этих грез. До чего же легко поддаться праздному настроению в эту промозглую, холодную погоду! Пренебречь праведными обязанностями и считать свое собственное благосостояние важнее блага других людей.