— Итак? — Кажется, они одновременно произнесли это слово.

— Я все же хотел бы уяснить, — спокойно и решительно произнес Гард, — чем конкретно занимается ваша лаборатория и чем мог заниматься ваш покойный коллега.

Профессор скучающе посмотрел в окно, затем на Гарда:

— Моя тематика секретна, комиссар.

— Знаю, — сказал Гард. — Вот разрешение на знакомство с научной тематикой вашего института. Вас устраивает документ?

— Простите, кто вы по специальности? — вместо ответа сказал Грейчер, прочитав, однако, бумагу.

— Криминалист.

— Н-да.

Этим «н-да» профессор словно бы воздвиг между собой и комиссаром стену, с высоты которой мог снисходительно наблюдать за стараниями жалкого дилетанта, карабкающегося по головокружительной крутизне.

— Вы все равно ничего не поймете.

— Пускай вас это не волнует, профессор.

— Ну хорошо, — согласился Грейчер. — Моя лаборатория занимается проблемами трансфункций биоимпульсов тета-ритма и реформацией организма по конгруэнтным параметрам.

«Успокоился? — как бы сказал насмешливый взгляд профессора. — А теперь иди спать!»

Гард проглотил слюну и через силу спросил:

— Что это значит?

— Чтение лекции, надеюсь, не входит в мою обязанность?

— Но вы не можете отказывать полиции в помощи, — сухо сказал Гард. — Я могу расценить ваш отказ как умышленный.

— Зачем же? — добродушно произнес Грейчер. — Если позволите, я представлю себе, что передо мной сидит первоклашка, и в течение пяти минут популярно объясню то, что любому студенту давно известно.

— В вопросах криминалистики вы были бы тоже новичком, — не удержался Гард.

— Возможно, возможно, — с улыбкой сказал Грейчер. — Итак, вы что-нибудь слышали о биополе?

— Нет.

— Похвальная откровенность. Биополе — это, в крайнем примитиве, это… Не знаю, как и объяснить! Ладно, попробую. Итак, механическим остовом организма служит скелет. Информационным же костяком является биополе. Представьте себе, что организм — это здание. Кирпичи его связаны друг с другом цементом. Но кирпичи образуют здание не только благодаря цементу, а еще и благодаря чертежам архитектора. Понятно?

Гард кивнул, подумав при этом, каким великолепным панцирем служит ученому его специальность. Такой панцирь проницаем лишь для специалиста же. Но в глазах профана внешняя оболочка ученого кажется величественной, независимо от того, что под ней скрывается: гений или ничтожество, мудрец или… преступник.

— Я спрашиваю: понятно? — повторил Грейчер.

Гард вновь кивнул.

— Слава богу. Так вот, и у организма должен быть свой чертеж, как у здания, и свой цемент, скрепляющий клетки воедино. Вначале думали, что «чертеж» — это только генетический код клеток… Простите, вы знаете, что такое генетический код?

— Пожалуйста, продолжайте.

— Отлично. Что же касается «цемента», то прежде полагали, будто это электрохимические связи молекул. Но еще в тридцатых годах нашего столетия возникла идея биополя, которое одновременно является и «чертежом», и «цементом» организма. Впрочем, не совсем так… — Грейчер, увлекшись, встал и принялся ходить по кабинету, как ходят профессора по кафедре. Его определенно занимала роль учителя, поскольку комиссару полиции в этой ситуации отводилась роль ученика. — Да, не так. Листы чертежа не тождественны овеществленному чертежу: построенное здание есть здание, а чертеж на бумаге остается чертежом. Это понятно? Прекрасно. Примерно так же относится генетический код к биополю.

— То есть биополе — это организм? — тупо спросил Гард.

— Да нет же! — поморщился Грейчер. — Это нечто вроде… ну, вроде…

— Я понял вас так, профессор, что вы работаете над уяснением сущности биополя?

— Вы полагаете, что сам себе я эту сущность пока не уяснил? Благодарю вас, вы очень любезны!

Они отвесили друг другу джентльменские поклоны.

«Один — один», — не без ехидства подумал Гард.

— В сущности, вы правы, комиссар, — неожиданно согласился профессор. — Изучение всего биополя не под силу даже целому институту. Моя лаборатория занята определением некоторых его функций, лишь некоторых.

— Прекрасно, — сказал Гард, меняясь с профессором ролью, как это бывает в хоккее, когда обороняющиеся вдруг переходят в нападение так стремительно и неожиданно, что даже забывают сами об обороне. — Частный интерес Лео Лансэре тоже лежал в области биополя?

— Господин комиссар, я уже прошлый раз объяснял вам, что в частные увлечения своих сотрудников я не вмешиваюсь.

— То есть вы не знаете, чем занимался Лансэре?

— Не знаю.

— Это ложь, профессор.

— Что вы хотите этим сказать?