Лорену очень понравилось это «естественно».

И снова пришлось отдать должное Бранту. Талассианин ответил, не моргнув:

— Очень интересно, — словно понимал, о чем речь. — Можно войти внутрь?

Лорен колебался. Отказывать невежливо, к тому же хотелось бы побыстрее сдружиться с местными. И что, пожалуй, важнее, показать, кто тут главный.

— Конечно, — ответил он. — Только ничего не трогай.

Брант настолько увлекся, что не обратил внимания на отсутствие вежливого «пожалуйста».

Лорен первым забрался в крошечный шлюз космоплана. Внутри едва хватало места для двоих. Пришлось исполнять сложные гимнастические трюки, чтобы надеть на Бранта запасной скафандр.

— Надеюсь, не придется носить костюмы вечно, — проговорил Лорен, — но до окончания микробиологических исследований без них нельзя. Закрой глаза, будем проходить цикл стерилизации.

Сквозь веки Брант увидел тусклый фиолетовый свет, затем раздалось шипение газовой струйки. Наконец открылся внутренний люк, и инженеры вошли в рубку управления.

Они сели рядом. Жесткая, но едва заметная пленка почти не мешала двигаться. Однако защита делала соседей столь недосягаемыми друг для друга, словно они принадлежали к разным мирам. В некоторой степени так и было.

Лорену пришлось признать, что Брант очень быстро учится. Дай ему несколько часов, и талассианин сможет управлять космопланом, хотя понять теорию квантового движения не сумеет никогда. Поговаривали, что лишь горстка людей полностью осознавала геодинамику гиперпространства. Все они умерли много веков назад.

Коллеги настолько углубились в технические вопросы, что почти забыли о внешнем мире. Неожиданно со стороны панели управления послышался обеспокоенный голос:

— Лорен? Говорит корабль. Что происходит? Полчаса не выходите на связь.

Инженер лениво потянулся к переключателю.

— Не преувеличивайте. В вашем распоряжении шесть видео- и пять радиоканалов. — Землянин надеялся, что Брант уловил смысл: мы полностью контролируем ситуацию, нас не проведешь. — Переключаю на Моисея. Он, как всегда, чешет языком.

За иллюминаторами оживленно дискутировали Кальдор и мэр. Время от времени к ним присоединялся советник Симмонс. Лорен повернул переключатель, и рубку неожиданно заполнили голоса, звучавшие громче, чем если бы спорщики находились внутри.

— …нашим гостеприимством. Вы должны понимать: планета у нас маленькая, суши почти нет. Сколько, говорите, на корабле людей?

— Не думаю, что упоминал точное число, госпожа мэр. В любом случае, лишь немногие спустятся на Талассу, сколь бы прекрасна она ни была. Я отлично понимаю вашу… э-э… озабоченность, но волноваться незачем. Через год-два, если все пойдет хорошо, мы снова отправимся в путь.

С другой стороны, мы вообще не ожидали встретить людей, так что это непреднамеренный визит. Но космический корабль, летящий на скорости в половину световой, не станет тормозить без серьезного повода. Нам кое-что нужно. И у нас есть что предложить вам.

— Уточните, пожалуйста.

— Достижения искусства и науки последних столетий, если вы согласны их принять. Должен предупредить: подумайте, как такой дар повлияет на вашу культуру. Неразумно брать все, чем мы располагаем.

— Ценю откровенность и понимание. Наверняка ваши сокровища бесценны. И взамен вы хотите?..

Кальдор расхохотался.

— К счастью, проблем не возникнет. Возьми мы это без спроса, никто бы не заметил. От Талассы «Магеллану» нужно лишь сто тысяч тонн воды. Точнее, льда.

Президент Талассы занимал пост всего два месяца, но так и не смирился со свалившимся на голову несчастьем. Ближайшие три года ему предстояло заниматься почти безнадежным делом; отступать некуда. Требовать пересчета? Бесполезно. Алгоритм программы для выборов включает генерацию и комбинирование случайных тысячезначных чисел. Результат ее работы непредсказуем.

Есть пять способов избежать заточения в Президентском дворце (двадцать комнат, включая зал на сотню гостей): быть младше тридцати или старше семидесяти лет, заработать неизлечимую болезнь, родиться умственно неполноценным, совершить тяжкое преступление. Президент Эдгар Фаррадайн всерьез подумывал о последнем. Другие варианты не подходили.

Однако, несмотря на неудобства, доставленные лично Фаррадайну, он признавал, что лучшей формы правления человечество не выдумало. На Земле демократию совершенствовали десять тысяч лет методом проб и страшных ошибок.