В глазах Маркоса вспыхнул опасный огонек.

— Полагаю, стать отцом мне это не помешает. Что же до женщины, которую я возьму в жены, она, безусловно, будет достаточно молода и станет рожать детей, пока не произведет на свет сына, наследника моего имени.

— До чего практично! Точно в генетической лаборатории! — Клэр с трудом сдерживала отвращение. — Жаль мне бедняжку, которую угораздит стать вашей женой. От всей души жаль!

На этот раз он словно не заметил насмешки.

— Можете ее не жалеть. Многие позавидовали бы жизни, которую она будет вести. И многие охотно заняли бы ее место.

— Вот и чудесно. — Клэр отодвинула стул и встала из-за стола. — Значит, у вас не будет недостатка в выборе. Ничего, если я пойду чуть-чуть отдохну?

— Ради Бога, — невозмутимо отозвался Маркос, поднимаясь вслед за ней. — А потом поговорим. Нам с вами надо выяснить все до конца.

Не доверяя голосу, Клэр ограничилась кивком. Ну вот, снова она наговорила лишнего, беззастенчиво вторглась в чужие дела, и на сей раз еще непростительнее, чем прежде. Пусть Маркос не выказал гнева, но девушка чувствовала: под маской спокойствия бушует пламя. Какое право она имела открыто возмущаться его матримониальными планами? Наверняка теперь ее ждет строгий выговор.

Даже не зайдя по дороге к Элеане, она вернулась к себе, сердитым движением скинула босоножки и бросилась на кровать. Подумать только, всего второй день в доме, а уже умудрилась настроить против себя главу семьи! Теперь оставаться тут уже нельзя. Придется пожить в каком-нибудь отеле, пока не починят машину. А уж о поездке в Агринион не может быть и речи.

Клэр думала, что и глаз не сомкнет, но, как ни странно, почти сразу заснула. Разбудил ее робкий стук в дверь.

— Я вам не помешала? — осведомилась Элеана, нерешительно топчась на пороге.

Разумеется, помешала. Но Клэр не хватило духу так сказать.

— Все равно я собиралась вставать, — уклончиво ответила она и, сев на кровати, недовольно поморщилась. — Кажется, у меня появляется дурная привычка спать днем.

— А вот мама всегда устраивает сиесту, — поспешила ободрить ее Элеана. — Говорит, иначе чувствует себя совершенно разбитой.

— Вопрос привычки, должно быть. А вашей матери сегодня нет дома?

— Она гостит у друзей. Вернется дня через три. — Девушка не могла больше сдерживать тревожного нетерпения. — Ну что, вы спросили Маркоса, можно ли мне ехать с вами?

Клэр замялась, прикидывая, как бы получше сообщить итог разговора.

— Спросила, — начала она. — Но…

— Он отказал! — Лицо Элеаны вновь исказилось вчерашней ожесточенной гримасой. — Ненавижу его, ненавижу!

— Нет, он согласился. Вы не дали мне договорить. Дело в том, что вас все-таки будет трое. Не еду я.

Ярость Элеаны угасла так же мгновенно, как и вспыхнула, сменившись разочарованием.

— Но почему?

— Потому что я решила с самого утра уехать в Домокос.

Теперь на смену разочарованию пришло полнейшее недоумение.

— Но ведь ваша машина будет готова в лучшем случае через неделю.

— Знаю. Просто мне кажется неудобным столько времени надоедать вам.

— Маркос не позволит вам уехать, — уверенно заявила Элеана. — Он настоит на том, чтобы вы остались.

Маркос, мрачно подумала Клэр, будет рад-радешенек, когда за нахальной гостьей захлопнется дверь.

Обед проходил мучительно и уныло. Маркос обращался с Клэр по-прежнему любезно, однако из взгляда, что время от времени останавливался на ней, начисто исчез былой живой огонек.

За десертом Элеана не утерпела и огорошила собравшихся сообщением, что наутро Клэр уезжает.

— Думает, что слишком навязывается, — пояснила она. — Но Клэр ведь обязательно должна остаться, правда, Маркос?

— Без вопросов, — хладнокровно отозвался он. — В Домокосе нет ни одного приличного отеля.

— Мои запросы невысоки, — вмешалась Клэр.

— Зато мои высоки, — возразил этот возмутительный человек. — И вообще попрошу вас не оскорблять меня, отвергая мое гостеприимство.

Клэр покраснела.

— Я вовсе не хотела вас оскорбить.

— Что ж, значит, решено.

Олимпия промолчала, хотя, надо думать, отнюдь не стала бы убиваться из-за преждевременного отъезда гостьи. Что же оставалось Клэр? Разве что втихую сложить вещи и сбежать. Увы, у Маркоса слишком развито чувство долга. Пусть после недавней ссоры он и не желал видеть Клэр, но привитые с детства правила хорошего тона победили.

Предвидя, что он рано или поздно захочет, как обещал, побеседовать с ней наедине и «выяснить все до конца», бедняжка весь вечер просидела как на иголках. Однако Маркос, кажется, решил, что мрачное молчание скажет все убедительнее любых слов. Одно было ясно: ухаживаний с его стороны ждать больше не приходится. И то утешение, обреченно подумала Клэр.