— Человек все может! А благородный — даже больше! Поскреби рыцаря, даже короля…

— Нет-нет, — сказал он торопливо, — я имею в виду, как сумели? Гномы, эльфы… Они же друг друга не переносят! Не чревато ли такое…

У всех вид такой, что да, это самое важное, а сам союз — хорошо, пусть. Их сюзерен себе, а также им никакой союз во вред не заключит.

Дыхание мое пошло спокойнее, я сказал уже с чувством облегчения:

— Говорил с ними по отдельности, что и понятно, мы же все дипломаты, или как? Ах, вы еще не женаты… Общаться как с гномами, так и с эльфами совсем нетрудно. Я человек или нет? А раз человек, то я хозяйственный и даже скуповатый гном в душе и по привычкам, верно? В то же время я — одухотворенный эльф внутри и вообще, иначе какой из меня рыцарь?.. А еще, если уж совсем начистоту, мы же братство, чего уж друг от друга таиться, я также и тролль… ну, временами, как все мы, если честно. Ну, если совсем уж правду, во мне спит, изредка просыпаясь, еще и лютый огр… Мы ведь люди, сэр Вайтхолд? Значит, все в нас есть, даже кентавры! Да что там кентавры, даже простые жеребцы… Вон вы сразу ржете и землю копытом роете, когда главную повариху дворца видите!

На лицах военачальников проступили улыбки, вовремя сказанная шуточка снимает многие вопросы.

Сэр Климент сказал деловито:

— Я сейчас же разошлю приказ не чинить вреда гномам и эльфам. А троллям можно, ваша светлость?

Я подумал, махнул рукой.

— Вообще-то со здешними троллями я тоже некогда заключил союз, чтобы переселились из моего Орочьего леса в леса поглубже в Турнедо, тут должны были партизанскими набегами отвлекать Гиллеберда от нападения на Армландию… это я тогда уже мудро предусматривал, хотя и сам не понимал, что творю, но это бывает наитие такое…

Сэр Вайтхолд сказал быстро:

— Да-да, как сейчас помню…

Виконт Каспар прервал:

— Видать, слабо отвлекали. Или все пали смертью храбрых, выполняя ваше мудрое и высокое повеление.

— Да и далеко это отсюда, — согласился я, — а с местными племенами договора нет. Так что да, троллей — можно!.. Что с горожанами? Это еще те тролли!

Все повернулись к сэру Клементу, это на его плечах, он поклонился и сказал ровным голосом:

— Настроение меняется в нашу пользу. Они были свидетелями ужасного разгрома войск их прославленного полководца, а также видели трупы почти всех его лордов. Похоже, даже самые упорные пали духом, ваша светлость! И уже начали сотрудничать. Открылись базары, лавки, еще я разрешил прежней городской страже патрулировать улицы… конечно, вместе с моими людьми.

— Отлично, — сказал я с облегчением. — Объявите везде, что раз Гиллеберд не сумел их защитить, что он обязан был сделать, то они вправе принять покровительство более сильного, это непреложный закон природы.

В коридоре загремело железо. Послышались голоса, мои стражи кого-то остановили, судя по сердитым голосам, в дверь заглянула голова в круглом шлеме, отыскала меня взглядом.

— Ваша светлость, гонец от разведчиков виконта Каспара!

Я сказал быстро:

— Давай его сюда.

В комнаты быстро вошел запыхавшийся молодой парень в кожаных латах, лохматый и с топориком за поясом.

— Ваша светлость!

— Что за новости? — спросил я.

Он сказал быстро:

— Ваша светлость, я мчался из Армландии! К Его Величеству королю Гиллеберду докатилась весть о падении его неприступной столицы!

— Так-так, — сказал я встревоженно, — что еще?

— Он бушевал полдня, — доложил он торопливо, захлебываясь словами, — затем в ярости оставил армию на своего самого доверенного полководца, барона Хоффманна, он должен сдерживать натиск фоссанцев и шателленцев до его возвращения, а сам с отрядом отборной рыцарской конницы мчится сюда! Я обогнал его, боюсь, очень ненамного, хотя у меня самый быстрый конь в отряде!

Он смотрел преданно и встревоженно, я ощутил, как в животе что-то начало завязываться тугим узлом, но заставил себя беспечно улыбнуться.

Сэр Вайтхолд произнес со значением:

— Барон Хоффманн, армландский лорд… самый доверенный полководец?

Гонец взглянул на меня, я кивнул, разрешая ответить, он произнес утвердительным тоном:

— Да, это тот самый.

Сэр Вайтхолд произнес с чувством:

— Говорят, нет более заклятого врага любой страны, чем предавший ее!

— Все равно Гиллеберд опоздал, — сказал я громко, чтобы слышали все. — Герцог Ярдширский, к нашей удаче, был смел и отважно рыцарственен. Как все-таки хорошо, когда имеешь дело с благородными противниками!

— Хорошо, — подтвердил сэр Вайтхолд.

— Замечательно даже, — сказал я, — когда враги благородные и чистые, а еще очень страшатся показаться в глазах соратников нерешительными или позорно расчетливыми!

Сэр Вайтхолд сказал довольно:

— Как хорошо, что и мы такие!

— Именно, — поддакнул я. — Безумству храбрых…

Сэр Вайтхолд возразил:

— А что герцогу оставалось? Ждать Гиллеберда? Мы стены подняли бы еще выше!.. Что делать будем, ваша светлость?

— Не думаю, — сказал я, — что с Гиллебердом большой отряд. Он узнал только о падении столицы и пока еще рассчитывает возглавить войско Ярдширского. Как стратег, наш благороднейший герцог в подметки не годился такой сволочи, как Гиллеберд, что мы и доказали с блеском. Так что король без армии нам не страшен… если не выкинет какого-либо финта.

— А если все-таки?

Я вздохнул.

— Надо свой выкинуть раньше. Сколько ему добираться сюда?

— Думаю, через неделю может оказаться здесь!

Я выдавил на лицо беспечную улыбку.

— Неделя — это вечность, как говорят мудрые светлячки, сам слышал. Мы успеем достойно встретить Его Величество, мало не покажется.

Озабоченность покидала их лица, очень уж Гиллеберд нагнал на всех страху и убедил в своей исключительной победоносности, но в то же время видят мою готовность оборвать этим слухам крылья, как муравьи обрывают их мелким мухам.