Это было не похоже на Висперера, но не похоже также и на обычные убийства. В подобных случаях в голову приходят молодежные банды, которые врываются в помещение и убивают своих врагов выстрелами в лицо или проезжают мимо на автомобиле и поливают свинцом дом противника из скорострельных автоматов. А когда я вспоминаю Висперера, то сразу на ум приходит изощренный план убийства и безукоризненное исполнение. Авторы статьи описали это убийство в Денвере так, словно опытный хирург вдруг сбился с ритма и разрезал не то, что нужно. А из этого можно сделать вывод, что убийство Чэмпа не подходит ни к одному из двух сценариев.

И все же что-то в этом денверском деле заставило меня поставить перед собой самый главный вопрос: что я тут делаю? Ищу экзотическую птицу в городе, в котором никогда не была раньше. Текун Уман оставил мне зацепки, которые понятны только ему самому и мне. Действительно, кто может вспомнить второстепенного героя в романе и место, где он жил? Только те люди, которые читали роман «Любовь во время холеры», причем на испанском, то есть на языке оригинала. Я сама читала его на испанском, чтобы еще раз почувствовать текст на кончике языка, причем иногда делала это вслух (может быть, Текун Уман делал то же самое?). Доктор Ювенал Урбино был одним из трех главных героев романа, составляя угол любовного треугольника, который служил главным содержанием книги, и вводил читателя в мир безумной гериатрической эротики. У него и у его жены Фермины была дочь по имени Офелия Урбина — молодая женщина, которая негодовала при первой же мысли о возможных сексуальных контактах своей старой матери и с возмущением возвращалась от нее в свой дом в Соединенных Штатах. А жила она в Новом Орлеане. Если верить Габриэлю Гарсии Маркесу, Офелия Урбина проживала здесь более ста лет назад. В этом самом городе, о котором я практически ничего не знаю.

Записка Текуна, которую я вынула из своей сумки в номере отеля, могла подсказать мне место, где его найти. Фраза «Свобода кетцаль мне больше недоступна» означала, что он находился в Гватемале (потому что кетцаль является национальной птицей этой страны), но уже уехал оттуда. Слова «Я решил передохнуть в родном городе Офелии Урбино» не оставляли сомнений, что речь идет о Новом Орлеане. Этим же заканчивается его записка: «Возможно, именно там я смогу прикоснуться к тому, что было недоступно ее отцу».

Именно смысл последней строчки я передала Раймундо в его временном пристанище в местном отделении ФБР в Нэшвилле. Отец Офелии доктор Урбино умирает в первой главе «Холеры», свалившись вниз с верхней ступеньки лестницы, когда пытался поймать улетевшего от него говорливого попугая.

А теперь, чтобы найти Текуна, я вынуждена искать в Новом Орлеане место, где могут находиться попугаи. Почему я с таким упорством ищу его? Потому что наркотики этого недоноска пришли в мой дом, к моему сыну.

Но это все ложь или полуправда. На самом деле я приехала сюда, потому что он в одной почтовой посылке дал мне больше полезной информации, чем я могла собрать за последние шесть лет. Если он смог это сделать, то почему бы не предположить, что сделает еще больше?

А это означает, что я невольно связалась с уголовным преступником, скрывающимся от правосудия. Правосудия, которое готово обрушиться на меня с обвинениями, которых я на самом деле не заслужила. И это правосудие в течение шести лет бесполезных поисков успело обмануть как своих собственных представителей, так и меня.

— Попугаи? — спросила меня пожилая женщина у газетного стенда. Она курила, и это напомнило мне, что нужно купить пачку сигарет. — У нас тут много попугаев, даже слишком. Они тут повсюду. — Она весело рассмеялась. — Примерно семь или восемь лет назад из зоопарка Одюбон, расположенного на окраине города, улетела небольшая стайка попугаев. Потом они стали делать то, что делают практически все животные и люди в этом городе: трахаться. И через некоторое время город был заселен попугаями. Тем более что погода здесь для них самая благоприятная — жара и влажность. Однажды я гуляла на берегу реки с собакой, и неожиданно меня накрыла зеленая волна попугаев, целая стая. Никогда не видела ничего более прекрасного, чем это.

Я улыбнулась ей в ответ, но все же продолжила расспросы:

— Может быть, вы знаете такое место в городе, где обычно продают попугаев?

Она задумчиво запыхтела сигаретой, выпуская клубы сизого дыма, как будто у меня была масса свободного времени.

— Неподалеку от Бурбон-стрит, во Французском квартале. Мне кажется, там есть специальный магазин, где продают разнообразных птиц, включая самых экзотических. Попытайтесь посмотреть там. А если не найдете, — она снова запыхтела сигаретой, — то просто поднимите вверх голову.

Я не стала заходить в магазин «Зеленое перо». Там меня можно было бы легко обнаружить. Добрую половину дня я провела на противоположной стороне улицы в небольшом кафе с огромными затемненными окнами, которые защищали посетителей от палящего солнца, а им позволяли спокойно наблюдать за всем, что происходило у входа в магазин. В основном в магазин входили женщины. Очень богатые, лишь немного старше меня. Это была та категория женщин, которые не испытывали нужды в деньгах, имели свой бизнес или просто удачно вышли замуж и сейчас хотели потратить немалую сумму на приобретение какого-нибудь тибетского терьера, дорогого попугая из Никарагуа или еще более дорогого удава бог знает откуда. Им было лет по тридцать с небольшим, стройные, изящные, ухоженные и, вне всяких сомнений, вполне удовлетворенные в сексуальном отношении. А я сидела в кафе, таращила на них глаза и тихо завидовала только потому, что они прекрасно одеты, хорошо выглядят в тонких обтягивающих платьях и открыто демонстрируют счастливые лица, удовлетворенные лесбийскими ласками или по крайней мере дорогостоящими вибраторами.