— Ничего я не чувствовал!

— По-моему, вы лжете.

— Сделайте одолжение — уйдите отсюда!

— Поверьте мне — это очень важно.

— Верить вам? Как бы не так!

— Чувствовали ли вы злость?

— Нет.

— Печаль?

— Конечно, нет.

— Радость?

— Уходите!

— Не было ли у вас состояния обреченности?

Дункан схватился за голову и скорчился от боли.

— О, Нэн! — закричал он.

В щели двери показалось удивленное лицо Рэнда.

— Кто это — Нэн?

— Моя жена, идиот!

— Ваша… жена?

Его любящая жена. Она спросила: «Что случилось? Ты попал в аварию? Ты упал?». Он только что пришел домой — усталый, голодный и готовый вспылить по любому поводу. Она приставала к нему с вопросами, придиралась, и он сорвался на крик, но сразу же раскаялся и попытался поцеловать ее. Она отстранилась, с ужасом глядя на его грудь, а потом пошла к телефону и вызвала полицию.

— Она заболела, — сказал он Рэнду. — Неужели вы не понимаете, что я должен выйти отсюда? Вы можете мне помочь. Вам надо лишь открыть дверь и выпустить меня.

Никакого эффекта. Рэнд стоял неподвижно, не обращая внимания на его слова.

— Когда вы прекратите это издевательство? — спросил Дункан.

— Не знаю, — ответил Рэнд.

Прекрасно. С него достаточно. Никто не способен ему помочь, кроме него самого.

— По крайней мере, принесите мне койку, чтобы я мог лечь, — сказал он. — Не думаете ли вы, что я сплю на полу?

— Очень сожалею, — ответил Рэнд. — Я забыл, что это может представлять неудобства.

— Ну так как?

— Я пришлю койку с Н… то-есть с Каменной Мордой.

Когда лицо Рэнда исчезло, Дункан истерически рассмеялся и вскочил. Он должен найти выход, и если они хотят, чтобы он вел игру по их правилам, — пусть так и будет!

Он стоял в углу за дверью, когда Каменная Морда вошел в камеру. Сомкнутые кулаки Дункана обрушились на его шейные позвонки.

Выйдя из камеры, Дункан не обнаружил никакого полицейского поста. Услышав голоса Рэнда и Диверса, он затаил дыхание и замер.

— Сознание — это функция интеллекта, — говорил Рэнд раздраженно. — Где же ваше сознание? Вы постоянно твердите о своем коэффициенте интеллектуальности!

— Я не вижу смысла в наших усилиях, — отвечал Диверс.

— Мы несем ответственность за него. Мы довели его до этого состояния — вы и я.

— Оказывается, это мы виноваты!

— Будьте вы прокляты, ему же дорога в Атомизатор!

Дункан не видел их из-за штабеля ящиков, поэтому осторожно двинулся на голоса.

— Все случилось из-за того, что он потерял опознавательный знак, — говорил Рэнд настойчиво.

— Но это же чудовищный бред!

— Все, что мы тут делаем, — чудовищный бред.

— Что же вы предлагаете? — холодно спросил Диверс. — Какие у вас основания считать, что вы разобрались в этом деле?

— Потеряв опознавательный знак, он впал в состояние шока. Внезапно он стал никем. Он не мог этого вынести и немедленно обратился к своему подсознанию. Не смейтесь, черт побери! Оно у него есть, это же очевидно. Откуда еще он может черпать свои воспоминания? Разве вы не видите? Он не мог оставаться чем-то несуществующим, ему надо было обрести «я», стать личностью.

То, что увидел Диверс, не имело никакого отношения к словам Рэнда. Он побледнел и широко раскрыл глаза, заметив Дункана, стоявшего за ящиками. Диверс сделал резкое движение рукой, и чашка с кофе полетела на пол. Теперь и маленький Рэнд увидел Дункана.

— Я моложе и крупнее вас обоих, к тому же я в отчаянном положении, — сказал Дункан. — Так что не делайте глупостей.

— Не приближайтесь, — пробормотал Диверс. Он поднял руки, прикрывая лицо. — Где охранник?

— Я уложил его. Не волнуйтесь, он просто оглушен.

— О, Господи, — вздохнул Диверс, метнув взгляд на Рэнда. — Вот вам ваша проклятая психология!

— Он не опасен. — Рэнд казался спокойным.

Дункан вышел из-за ящиков, озираясь. Стол был завален окурками, на спиртовке грелся кофейник, две койки прижались к стене. В картонках и ящиках вдоль стен хранились продуктовые запасы. В открытом шкафу виднелась одежда — куртки, плащи, сапоги, два странных костюма, похожих на резиновые. Но никакого оружия… — Я хочу уйти, — произнес Дункан.