Квиллер повернулся к кошкам, которые умывались после трапезы:

— Вы слышали? Думаю, мы более приятно проведём время, если останемся дома и займёмся какими-нибудь домашними делами.

В субботу вечером, прослушав обращение к горожанам в третий раз, он отправился на Тудл-базар и купил бушель яблок. Вернувшись домой, он услышал телефонный звонок и в подтверждение этого увидел, как Коко мечется взад-вперёд, вспрыгивая при этом на стол.

— Всё, всё! — успокоил его Квиллер. — Я слышу и знаю, в чём дело.

Из трубки послышался голос Джуниора:

— Где ты ходишь в такую рань? Или ты не ночевал дома? Я тебе звоню уже в четвертый раз.

— Я выходил купить яблок для ряженых.

— Яблок?! Ты часом не спятил? Они швырнут яблоки тебе в лицо. Да ещё побьют стекла!

— Ну, это мы ещё посмотрим, — мрачно ответил Квиллер. — Какое у тебя ко мне дело? Ты уже на работе?

— Нет, пойду попозже, а сейчас хочу предложить тебе небольшую поездку. Как ты на это смотришь?

— А куда?

— На кладбище Хилтоп. Там вчера похоронили бабушку. Тихо, без шума и помпы.

— Почему так?

— В своём последнем завещании, которое хранится в конторе Вилмота, она изъявила желание не устраивать ей пышных похорон и обойтись без плача и стенаний, без цветов и волынок.

— Её последнее пожелание — прямо-таки удар, нацеленный в самое сердце Энди Броуди, — сказал Квиллер.

Для шефа полиции не было большего удовольствия, чем поиграть на волынке во время свадебных и погребальных церемоний.

— Это бабушкина месть полиции за бесчисленные штрафные талоны, которые, впрочем, она никогда не оплачивала.

— А почему ты решил отправиться на кладбище сегодня утром?

— Просто потому, — ответил внук усопшей, — что присутствие при погребении только лишь братьев Динглберри и экскаваторщика, закопавшего могилу, не очень почтительно по отношению к бабушке. Так ты поедешь? Я сейчас буду!

— Да, я прихвачу с собой пару яблок, — пообещал Квиллер.

Кладбище Хилтоп образовалось ещё во времена пионеров, когда семейства Гейджев, Гудвинтеров, Тривйльенов и других поселенцев хоронили своих родных в могилах по обе стороны от гребня холма. Силуэты памятников над их могилами вырисовывались на фоне неба по мере приближения к кладбищу.

По дороге Джуниор сообщал Квиллеру новости.

— Пикакс вчера снова проиграл матч Локмастеру всухую, пропустив четырнадцать мячей.

— Нам бы следовало бросить играть в футбол и заняться выращиванием картофеля, — резюмировал Квиллер.

— Ну, что чуланы в доме Гейджев? — поинтересовался Джуниор.

— Коко снова выволок из одного из них атрибут человеческой жизнедеятельности, каковой я в последний раз видел в фильме Фреда Астера. Этот кот постоянно что-то раскапывает в чуланах, а потом, пыхтя и надрываясь, тащит добычу под кухонный стол, где хранит свою коллекцию. Похоже, цель его жизни — постепенно очистить все чуланы.

— Их, конечно, надо рано или поздно очистить, — заметил Джуниор.

— Осторожней! — резко вскрикнул Квиллер.

У Джуниора была манера во время разговора смотреть в лицо собеседнику, из-за чего сейчас они едва не сбили оленя, неожиданно выскочившего на дорогу из кукурузных зарослей.

— Смотри за дорогой, Джуниор, а то как бы нам самим не переселиться на кладбище Хилтоп. — Они ехали мимо ферм и полей, и Квиллер спросил Джуниора, не знает ли он фермера-картофелевода по имени Гил Инчпот.

— Лично его — нет, а вот его дочь была моей постоянной партнершей на школьных вечеринках. Она единственная из девушек подходила мне по росту.

— Ну, теперь-то ты не коротышка, Джуниор. Теперь ты, скорее всего, тот, кого называют образцовым мужчиной в смысле роста.

— Вот спасибо. После твоих слов я чувствую себя так, словно во мне роста — все шесть футов.

Они вылезли из машины и, поднявшись на холм, подошли к гранитному обелиску, на котором было высечено имя семейства Гейджев. Со всех сторон обелиск окружали маленькие надгробия, среди них и возвышался прямоугольный холмик свежей земли, пока ещё безымянный и не обложенный дерном.