Они снова тронулись в путь, только на этот раз девушка смело могла сказать, что счастлива. Лондон и граф Шафтсбери еще далеко, она больше не прикована к дурацкой повозке, а мчится наравне с воинами и ловит на себе восхищенные взгляды Ричарда. Это ли не блаженство?

Присутствие Ингебьерг заставляло сердце Воксхолла биться чаще. Он и не подозревал, что невинное переглядывание может быть настолько сладостно. Ричард старался держаться поближе к девушке, и каждый раз, когда его глаза встречались с небесноголубыми глазами Ингебьерг, горячая радость охватывала все его существо. Он вспоминал, как она стояла в окне своей комнаты, залитая лунным светом, и смотрела на него. Ричард не спрашивал себя, что это означает. Ему казалось естественным, что девушку закружило тем же вихрем, что и его. Иначе не могло быть — разве не поняли они оба, как только их глаза встретились в первый раз на берегу, что отныне они связаны навеки?

Ослепленный чувствами, Ричард не замечал того, что его воины уже перешептываются между собой. Его пыл не был оставлен без внимания, и многие хмурили брови, глядя на его счастливое лицо. Тучи уже начали собираться над головами Ричарда и Ингебьерг, но они пока ни о чем не догадывались и безмятежно улыбались друг другу.

Ночь застигла их в дороге, и Воксхолл почти все время бодрствовал, прислушиваясь к малейшему шороху возле повозки, где спали Ингебьерг и Кристин. Он был готов разорвать любого, кто осмелится нарушить их покой. Но ничего не случилось в ту ночь, и на следующий день Ингебьерг вновь скакала по пыльным дорогам рядом с ним.

Однако Кристин была не очень довольна.

— Ты ведешь себя безрассудно, Ингебьерг, — сказала она, когда девушке в очередной раз вздумалось поболтать с ней.

Ингебьерг покраснела. Кристин проницательна и хорошо знает ее, неужели она о чемто догадалась?

— Ты зря тратишь время, — продолжала кормилица, глядя прямо перед собой. — Ты могла бы продолжить учить тяжелый язык англов. Молодой воин с удовольствием помог бы тебе. Не забудь, когда мы приедем в Лондон, Олаф отправиться обратно, и тебе будет очень трудно объясняться без него…

Ингебьерг с жадностью ухватилась за предложение Кристин. Теперь она сколь угодно долго сможет находиться рядом с Ричардом, и никто не увидит в этом ничего предосудительного. Сдержанно поблагодарив Кристин за дельный совет, девушка пришпорила коня и поскакала к Олафу и Ричарду. Если бы она обернулась в тот момент, то увидела бы, как кормилица с тревогой смотрит ей вслед. Но меньше всего сейчас Ингебьерг хотелось быть внимательной и благоразумной.

В голове Гарольда теснились идеи, одна безумнее другой. То ему хотелось немедленно переговорить с Артуром, то тайком увезти Анну из Англии, то навсегда уехать самому. И когда терзания становились невыносимыми, Гарри говорил себе, что он просто сошел с ума. Анна — рассудительная девушка, вряд ли способная на авантюру. Нет ни одной причины, по которой она должна предпочесть его Артуру.

Эта мысль была настолько ужасна, что Гарольд застонал. Он весь вечер мечется в своей квартире как в клетке, и ему только хуже. Я пойду и поговорю с ней, внезапно решил он, бледнея от собственной храбрости. Пусть сразу скажет мне, что я не могу ни на что рассчитывать, и я успокоюсь…

Гарольд выскочил на улицу, сознавая, что надеяться на успокоение не стоит. Он прошел полквартала, прежде чем понял, что уже слишком поздно для визита. Он выругался вполголоса и посмотрел на часы. Так и есть, уже половина одиннадцатого, и Анна, скорее всего, давно спит. Ну и что, подумал Гарольд с обычным для влюбленных упрямством. Я хотя бы посмотрю на ее дом…

Гарри остановил такси и уже через десять минут стоял под окнами особняка лорда Чизвика. Надежная металлическая ограда защищала дом и сад от вторжения. Но Гарольд, когда гулял сегодня с Флорой по саду, заметил, что с правой стороны в заборе есть небольшая дыра, через которую вполне может пролезть худощавый человек.

Не думая, к чему это приведет, он протиснулся сквозь отверстие. Листва приятно шуршала под ногами, когда Гарольд пробирался к дому. Он пытался понять, где какие окна, но безуспешно. Свет горел только на первом этаже — у лорда Чизвика было заведено рано ложиться спать. Гарольд обошел дом и вдруг увидел тонкие женские руки, отворяющие окно на втором этаже. С бьющимся сердцем Гарри спрятался в тени раскидистого дерева.

— Аннет, закрой окно, сквозняк, — недовольно крикнула Флора из соседней комнаты.

Она уже разделась и легла в постель, однако Анна все еще ходила у себя и мешала ей заснуть. А тут еще ей вздумалось открыть окно на ночь!

— Свежий воздух полезен, — назидательно сказала Анна. — Спи.

Она стояла у окна в ночной рубашке и наслаждалась прохладой. Все вокруг было так безмятежно, что Анна особенно остро ощущала собственный душевный разлад. Разговор с Флорой не принес желанного облегчения — Анна чувствовала, что кузина не воспринимает ее всерьез.

Девушка облокотилась на подоконник. Как часто она мечтала в монастыре о том времени, когда она наконец заживет свободной и самостоятельной жизнью! Но нет, в первую же неделю ей надо было все испортить этой глупой любовью! Анна искренне сердилась на себя. Но сколько бы она ни называла себя дрянной девчонкой, от этого ничего не менялось — ни ее чувство к Гарольду, ни предстоящая свадьба с Артуром. Она понимала, что нужно решиться на чтото, поговорить с Артуром, лордом Чизвиком… Но как сделать это, когда голова кружится от всяких предположений, когда страшно даже рот раскрыть в присутствии мужчин?