Она опоздала на сорок минут.

– Ну, мать моя, эдак не годится, у нас оплаченное время уже десять минут как началось, – пожурил ее Павел.

– Какое оплаченное время? У нас же обед с котлетами.

– А ты очень есть хочешь?

– Да нет, не особенно.

– Отлично, пообедаем позже.

Павел повел ее через парк к мосту. Там они сели в машину и быстро покатили в неизвестном Юле направлении.

– Куда это мы?

– Ты, как я понял, сильная личность. Сильные страсти, сильные поступки… Таким нужны сильные впечатления. За ними мы и едем.

– В чем конкретно они будут заключаться?

– Потерпи – увидишь.

Юля не любила, когда ею командовали, но любопытство перевесило ее недовольство.

В итоге они добрались до санатория «Дюны» и вышли на пляж. Было солнечно, но довольно прохладно, не больше четырнадцати градусов, дул сильный западный ветер.

– Отличная погода.

– Для чего?

– Значит, так. Надеваешь гидрокостюм, берешь на плечи парашют, закрепляешь, катер отплывает от берега, ты поднимаешься и летишь над водой.

Юля выполнила все указания.

Парашют был довольно тяжелый, и она не верила, что он сможет взлететь. Лишь одна биология казалась Юле точной наукой, а математика и физика – постольку поскольку. Однако таким же таинственным образом, как взлетают многотонные самолеты, Юля тоже поднялась над поверхностью моря сначала на пять, потом на десять, а потом и на добрые двадцать метров. Она бесшумно парила над водой на высоте восьмиэтажного дома. Мимо сновали чайки, поглядывая на нее с агрессивным интересом. Юля размышляла, получает ли она сильные впечатления. И понимала, что нет, нисколько, ему не удалось ее поразить. Не из бравады и не из упрямства. Она просто знала, что это – не то. То ли она сама стала совсем черствой и непробиваемой, то ли в принципе страх высоты и чудо полета пробить ее не могут. Только впечатления были так себе, не из тех, что проходят перед глазами за минуту до смерти.

Катер отплыл уже довольно далеко от места старта, и ему пора было возвращаться. Неопытная Юля не умела правильно обращаться с парашютом и в повороте стала терять высоту, парашют опал, ветер бил в правый бок купола. И тут, понимая, что сейчас окажется в ледяной воде, Юля сообразила, что плохо плавает. Она, конечно, умела барахтаться по-собачьи, но никогда не училась «плавать правильно» и держать дыхание, а уж запутавшись в парашюте, и вовсе могла утонуть. Но и это не слишком ее напугало, в конце концов, катер находился близко, и через три, максимум пять минут ее подняли бы на борт. Правда, даже непродолжительное пребывание в холодной воде угрожало здоровью почек и придатков, но авось пронесет. И Юля вытянулась во весь рост, чтобы войти в воду «солдатиком».

Тем временем с левой стороны на высокой скорости приближался гидроцикл. Павел, заметив Юлину позу «солдатик», кричал ей что-то, но она не слышала. Кри чал он ей: сгруппируйся, здесь мелко, поломаешь ноги. Но в ее ушах свистел только ветер.

Павел заглушил мотор гидроцикла, перехватил у мотор иста канат, на котором тот тащил Юлю, и попытался снова выставить ее против ветра. Этим маневром ему удалось сильно замедлить падение. Он прыгнул в воду и поплыл к точке предполагаемого Юлиного приводнения. Метрах в полутора над водой она услышала-таки его голос и изменила положение тела. Вода доходила Павлу до груди, и он поймал Юлю почти на руки.

Происшедшее напоминало неловкую сцену купания отца и переросшей дочери. Когда невинный ребенок еще не понимает, что залезать по папе, как по дереву, девушке с не слишком большими, но уже грудями неприлично. А папа все понимает, конфузится, но не хочет портить дочурке настроение и, главное, не в силах объяснить, почему так делать нельзя.

И именно в этот момент незапланированного, практически отеческого объятия в Юлиной короткой эмоциональной памяти сработали сразу все сигнальные лампочки, загорелись мощным ровным светом. Огромное невидимое любящее нечто пустило внутрь, согрело ее. Она испытала полную защищенность надежным отцовским присутствием и безусловное окончательное счастье. Это ощущение наложилось на воспоминание о рок-герое в окне мансарды и неизвестно откуда взявшийся запах пива. Оно длилось всего несколько мгновений, но стало именно тем сильнейшим впечатлением, которое Павел хотел подарить Юле и подарил, не догадываясь, в чем именно оно заключалось. Юля постаралась подольше подержать Павла за шею и заглянула ему в глаза. Но не нашла в них ничего, кроме досады и беспокойства.

– Я его, козла, предупреждал, что поворачивать надо дальше, где глубоко, и гораздо плавнее, а он футбол смотрит – видишь, на приборной доске маленький экранчик, – ему все по барабану. Ну, ты как, жива?

– Абсолютно.

– Ну, слава богу. Тогда поехали обедать.

– А сам полетать?

– Да я пивом облился, прямо под гидрокостюм натекло. Я в другой раз и не с этим придурком.

Илья третьи сутки не мог прийти в себя. Он удивлялся себе, ругал себя, но ничего не мог поделать, обида, смешанная с самой черной злостью на Юлю, перекатывалась твердым комом, и ни запить, ни заесть ее не получалось. Он должен был победить во что бы то ни стало. Решение пришло неожиданно, когда он сидел в офисе, тупо уставившись в монитор. Надо предложить ей денег. Она этого и добивается. Конечно. Она просто пытается развести его на деньги. Это же так легко и просто. Он станет ей платить, и все вернется на свои места. И уж тогда он с лихвой отыграется за эти шестьдесят часов, на протяжении которых он чувствовал себя полным ничтожеством.

Он позвонил в спортклуб, ему сказали, что Юли нет, и наотрез отказались давать ее домашний и мобильный телефоны. «Когда будете в спортклубе, покажете свой абонемент, мы проверим по книге, тот ли вы, за кого себя выдаете. Мы позвоним Юлии Викторовне и попросим ее разрешения дать вам ее личные номера». И никак иначе.

Наташа примеряла джемпер «Соня Рикель». В соседней кабинке щебетали две девушки. Одна делилась с другой проблемами.

– Увели прямо из-под носа, я всего-то на двадцать минут зашла в суши-бар. Я даже слышала, как она кричала. Только не подумала, что это моя. Я ведь заперла ее на все запоры. Я всегда так делаю.