— В чем вы хотите меня убедить? В том, что ваш брат дважды погиб и дважды исчез? Зачем мне его машина? Мне нужен он сам! А не его машина!

Тони раскрыл рот, чтобы возразить, но не нашел слов и понуро опустил голову.

Капитан Кэлдвел встал со стула. Его спутник надел шляпу.

— Лейтенант! — начал Кэлдвел. — Я не знаю, зачем вы это все затеяли. Может, когда вы проспитесь…

— Сколько раз вам повторять, что я не пьян! — яростно закричал Тони, вскочив со стула, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки.

Я боялась, как бы он не потерял контроль над собой и не наделал глупостей.

— Мне наплевать, пьян ты или нет. По закону, пока не найдено тело, мы не можем начинать расследование, понял, сопляк? Corpus delicti называется, по-латыни. Понял? Так-то.

Тони молчал.

— Из всех фактов у меня складывается такая версия: миссис Вейд — или вы оба — крепко выпили. Миссис Вейд стала буянить, разбила бутылку. Вы были не в силах ее утихомирить и сказали, что вызовете сейчас полицию…

В следующее мгновение Тони двинулся на полицейского с кулаками…

— Тони! — закричала я.

Он зацепился ногой за ножку стула и с грохотом упал на пол. Полицейский не сдвинулся с места ни на дюйм.

— Иди сюда, мальчик, — с издевкой процедил он. — Попробуй, ударь дядю. Тогда я упеку тебя за оскорбление властей. А то, что получается? Зря я сюда ехал, что ли? Хоть что-то полезное сделаю.

— Тони! — кричала я, — Пожалуйста, не надо, Тони!

— Вали отсюда, дядя, — тихо произнес Тони, взяв себя в руки, — пока я тебя самого не упек, за оскорбление.

После их ухода Тони метался по дому, как молодой тигр в клетке. Он не говорил мне ни слова. Я сидела, чувствуя себя слабой и беззащитной. Мне хотелось проснуться и чтобы все вернулось назад. Но это было невозможно. Передо мной, как символ реальности, стояли расставленные на столе шашки, отбрасывавшие от лунного света слабые тени.

— Тони!.. Как ты думаешь?.. Тони… Может, мы спим?..

— Я не знаю, что я думаю! Я знаю, что я вижу!

Внезапно острая боль пронзила меня. Потом отпустила, и снова приступ повторился. Это ребенок — поняла я. Как бы не было выкидыша! Боже мой, малыш, твоя мама убила твоего отца! Зачем тебе такая мама? Зачем тебе рождаться? Ужасная мысль закралась мне в душу.

Но потом я преодолела минутную слабость. Мне хотелось ребенка, несмотря ни на что. Я выдержу, вот увидишь, мой малыш! Диван слегка скрипнул, когда я с головой укрывалась пледом. Пот щипал мне глаза, его холодные струйки сбегали по спине. Из груди вырывались стоны, как у дикого зверя, попавшего в ловушку. Я громко кричала:

— Тони, Тони! Позови доктора! Доктора! Доктора Дэвиса!

И больше уже ничего не помню.

Позднее Тони рассказал мне, что доктор Дэвис не смог из-за урагана вовремя прибыть к нам. Но выкидыша, тем не менее, у меня не случилось. Когда доктор все-таки на следующее утро добрался до нас, у него от удивления поднялись вверх брови.

— Вы сами не знаете, насколько крепкое у вас здоровье, — сдерживая дыхание, проговорил он.

— Знаю, — ответила я.

Мне было совершенно очевидно, что я не выдержала бы страшного ночного испытания, если бы не поддержка другого существа, еще только приобретающего человеческий облик. Это существо — мой будущий ребенок. Без его желания жить на свете, которое я ясно чувствовала, мне бы не вынести ночных треволнений. Он уже участвовал в моей жизни, а я даже не знала, мальчик во мне или девочка. Пока он просто ребенок. Мой и Джефа. Тут я застонала и заметалась на своем ложе. Еще предстояло научиться спокойно вспоминать жестокие слова мужа: «Видеть его не желаю!» Ну что ж, как Джеф захотел, так и вышло. Он теперь никогда не увидит собственного ребенка. Эта мысль поразила меня. Я откинула одеяло, как будто собираясь куда-то срочно уйти. На самом деле мне просто хотелось убежать от собственных мыслей. Едва я встала на ноги, как пол зашатался, закружился и опрокинул меня назад, на смятую постель. Попытка вернуться к чтению не удалась. Поверх страниц любимых книг возникал образ пьяного и нечеловечески жестокого Джефа. Этот образ стоял перед глазами, временами полностью заслоняя собой сюжет и фабулу, совершенно не давал сосредоточиться на тревогах выдуманных персонажей. Навязчивые воспоминания заполняли меня всю без остатка, в мозгу постоянно мельтешил один-и тот же вопрос: куда девалось его тело? Сомнения стали одолевать меня: уж не повредилась ли я в рассудке?

Сон приходил только после лекарств, выписанных врачом.

Тони так и не обнаружил ни малейшего следа Джефа.

— Единственное правдоподобное, по-моему, объяснение, — рассуждал он впоследствии, — состоит в том, что, во-первых, Джеф был не убит, а только ранен. А во-вторых, выйдя в бессознательном состоянии на улицу в такую погоду, упал в воду, захлебнулся и был снесен в океан. Иначе он оставил бы хоть какой-нибудь след.

Когда я увидела своего деверя в первый раз после той страшной ночи, он выглядел как лунатик, мучимый бессонницей в течение, по крайней мере, нескольких недель. Его тоже терзали неразрешимые вопросы.

— Как ты думаешь, Тони, мы могли не услышать, что дверь открывается? Может быть, Джеф действительно вышел, когда мы сидели на кухне?

— Может быть. Шум ветра вполне мог заглушить скрип двери.

— Но зачем он тогда взял оружие?

— Откуда я знаю? Он был не в себе! Он, наверное… А-а-а, к черту! Не хочу больше об этом думать! Я схожу с ума! Не могу больше! Знаешь, давай прекратим это. Предлагаю довериться профессиональному чутью полиции. Тебе известно мнение капитана Кэлдвела.