Шрифт:
8 См.: Керсновский А.А. История русской армии. – М. – Т. 2. – С. 88. В исторической литературе встречаются противоречивые данные о численности русской армии, действовавшей под командованием генерала И.Ф. Паскевича в этом походе. В ряде источников указывается, что в Венгрию была направлена 150-тысячная армия.
9 Переведенный из Якутска на Кавказ А. Бестужев попал в Дербентский гарнизонный батальон. В письме к матери он просил обратиться к Бенкендорфу с прошением посодействовать его переводу в действующие войска («Может ли называться службою инвалидная служба! Здесь, в бездействии, в отношении военном, я гибну без всякой пользы для государства и отечества»). Бестужев-Марлинский А.А. Сочинения в двух томах. – М.: ГИХЛ, 1958. – Т. 2. – С. 636.
10 Цит. по: Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. – С. 151.
11 Пушкин А.С. Поли. собр. соч. – Т. X. – С. 373.
12 Там же. – Т. VIII. – С. 25.
13 См.: Гернет М.Н. История царской тюрьмы. – М.: Юридическая литература, 1960. – Т. 2. – С. 533. А.А. Корнилов сообщает, что за время царствования Николая 1 произошло не менее 556 крестьянских волнений (целых сел и волостей), только с 1830 по 1849 гг. было 378 выступлений (см.: Корнилов А.А. Указ. соч. – С. 162).
14 См.: Эйдельман Н.Я. Из потаенной истории России XVIII XIX веков. – М.: Высшая школа, 1903. – С. 416, 417.
15 См.: Приказ по ОКВС № 22 от 6 апреля 1842 г. (Библиотека РГВИА, Приказы по ОКВС за 1836 – 1844 гг., – № 24036).
16 Цит. по: История СССР. – М.: Госполитиздат, 1956. – Т. 1. – С. 713.
17 Цит. по: Ерошкин. Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты (первая половина XIX века). – М.: Мысль, 1981. – С. 193.
18 Цит. по: Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX вв. / Крестьянский вопрос в царствование Императора Николая I. – СПб., 1886. – Т.П. – С. 60 61.
19 См.: Шишко Л.Э. Рассказы из русской истории. – М.: МП «Фирма APT», 1991. – С. 279-281, 282, 283. Автор Шишко Л. Э. (1852 – 1910) – видный революционер, писатель, историк. Участник «хождения в народ», привлечен к суду по делу «193-х», осужден на девять лет каторги. После побега из ссылки жил в Англии, Франции и Швейцарии, занимался литературной деятельностью. Один из основателей «Фонда вольной русской прессы». Книга пользовалась популярностью в России в период первой русской революции.
20 См.: Керсновский А.А. История русской армии. – М.: Голос, 1993. – Т. 2. – С. 47.
21 Чулков Г.И. Императоры: Психологические портреты. М.: Московский рабочий, 1991.-С. 198.
22 Там же.
23 Керсновский А.А. Указ. соч. – С. 46.
24 Чулков Г.И. Указ. соч. – С. 199.
25 РГВИА, ф. ВУА, д. 6393, л. 10, об. 10. Подробнее об этом см.: Штутман СМ. Зачислить навечно //Родина. – 1994. – № 3-4. – С. 78-81.
26 РГВИА, ф. 395, оп. 232, д. 3, л. 2-4 об.
27 Там же, л. 9 14.
28 русский биографический словарь. – СПб., 1897. – Т. 8. – С. 483.
29 А.А. Греч был современником Капцевича, но лично с ним, как видно из его записок, не встречался. Местами он неточен и несправедлив. Да, действительно, когда театр военных действий перекинулся на территорию Франции, и союзники уже посчитали свой поход почти завершенным, Наполеон, используя просчеты Блюхера, искусным маневром разрезал растянутые колонны силезской армии, куда был придан и корпус Капцевича, и нанес ей поражение. Как пишут французские историки: «Блюхер, принц Август Прусский, генералы Клейст и Капцевич много раз рисковали быть взятыми в плен, убитыми или растоптанными копытами лошадей». (См.: История XIX века под ред. проф. Лависса и Рамбо. – М.: ОГИЗ, 1938. – Т. 2. – С. 321). Война есть война. В ней победы чередуются с поражениями. Так почему надо при оценке личности военачальника ограничиваться лишь самой неудачной (да и то не по его вине) страницей его военной биографии? Но Греч не обращает на это внимание и усиливает приведенную выше фразу описанием возмутительного поведения Капцевича по отношению к подчиненному офицеру и ставшему невольным свидетелем его грубости только что прибывшему в его распоряжение на должность начальника штаба Сибирского корпуса (дело происходило в начале 1817 г.) опытному и заслуженному генералу, участнику Отечественной войны 1812 года К.Ф. Клодту: «...Однажды Капцевич, в присутствии его, при докладе, разругал, оборвал самым наглым образом дежурного штаб-офицера полковника Золотарева. Когда Клодт на другой день явился к нему по службе, Капцевич предложил ему подписать бумагу о том, будто полковник вывел его из терпения грубостями и неповиновением. – Помилуйте, ваше превосходительство, сказал Клодт, – полковник не сказал ни слова и вынес величайшее оскорбление. Хорошо, – отвечал Капцевич, – вы заодно с бунтовщиком! Но извольте помнить, что у вас жена и восьмеро детей. Я обо всем донесу начальству. Клодт взял перо, подписал требуемое, но, воротившись домой, слег в нервную горячку и через девять дней умер...» (Греч А.А. Записки о моей жизни. – М.: Книга, 1990. – С. 49). К этому надо добавить, что генерал Клодт был отцом получившего широкую известность впоследствии скульптора Петра Клодта, автора знаменитой конной группы на Аничковом мосту и памятника И.А. Крылову в Петербурге. Очевидно автор располагал какими-то сведениями, послужившими основанием описанной сцены, которая, конечно, даже со скидкой на некоторое художественное обрамление производит гнетущее впечатление. Об этом случае см. также в кн.: Клодт Г.А. Лепил и отливал Петр Клодт (М., 1989. С. 38, 39); он же, Повесть о моих предках (М, 1997. – С. 35; Ал. Алтаев. Памятные встречи (М., 1957. С. 203). Видимо, все-таки Капцевич был наделен необузданным характером. И это качество, разумеется, не могло притягивать к нему людей. Но если при этом становится известной его былая дружба с такой непопулярной в обществе фигурой, как Аракчеев, то негативная оценка общественностью его деятельности обеспечена. Хотя дело не только в этом. Капцевич – достаточно противоречивая личность, чтобы рисовать его портрет без полутонов и теней. Официальная историография пишет о нем одно, а его современники – другое. Храбрый генерал со скандальным характером, однако, успешно командовал Отдельным корпусом внутренней стражи, где он, как сказано в том же «Русском биографическом словаре», о себе «также оставил добрую память облегчением службы и заботами об улучшении положения подчиненных ему войск».
30 Герцен А.И. Былое и думы. – М.: Правда, 1979. – С. 234.
31 Дубровин Н. Письма деятелей в царствование Императора Александра I (с 1807 – 1829 гг.). – СПб., 1883. С. 432, 432. Несколько ранее, 20 марта 1823 г., Капцевич направил Аракчееву из Омска письмо следующего содержания: «Не можно равнодушно глядеть начальнику до какой степени гниет нравственность в Сибири в состоянии даже высших чинов. Она долго будет поддерживаться перепискою людей порочных из России, да и как иначе! Удел мой под конец службы весьма незавидный, но надо было подумать о будущем, хотя мне по слабому здоровью моему не долго здесь остается пробыть. Движим будучи единым усердием к пользам службы Всемилостивейшего Государя моего, послал я Его Величеству рапорт мой с сею почтою о возведении здесь училища высших наук и принятия на казенный кошт чиновничьих детей здешних сибиряков. Опасаясь затруднить Государя адресовать мой рапорт в собственные руки, я адресовал оный в Сибирский комитет, копию с которого имею честь при сем приложить для Вашего сиятельства как члена Государственного совета и старому моему начальнику, будучи совершенно уверен, что в патриотических чувствах Ваших и в том, что зная лучше всех мысли мои, примите дело сие ближе, нежели кто другой...» (там же, с. 264-265).
Письмо свидетельствует о благотворительных инициативах Капцевича и противодействии его деятельности со стороны высших чинов Сибири, поддерживаемых из столицы. Дополнительный свет на деятельность Капцевича в Сибири проливает его письмо от 18 февраля 1827 г. на шести листах, обнаруженное в РГВИА (адресат не установлен), в котором автор сетует на причиненные ему неприятности, исходящие, по его мнению, от Сперанского. Он признает, что некоторые его действия «были соединены с большею, нежели правила требовали живостью, не довольно ограждены тем, что называется законным порядком,» – и добавляет при этом: – «но я не умею быть равнодушным там, где идет дело о сохранении государственного интереса или о защите безмолвного нашего сословия. Уверяю, однако же, что совесть моя покойна и нет на душе моей ни одного черного поступка, которыйбы заставил меня страшиться правосудного твоего взора. Впрочем, если то поставляется мне в вину, что я ближе участвовал в управлении интересных частей, нежели звание мое того требовало, то достигнув цели моей не допустить казну до расхищения, я хвалюсь такою виною»... (РГВИА, ф. 1,оп. 1,д. 3633, л. 1-6).