Самолет подрагивал, пробиваясь сквозь густые облака.

Ребята занялись кто чем. Шлыков с Неуроновым разгадывали огоньковский кроссворд. Соснора рассказывал Святу о тренировках «Баварии». Збарский читал очерк о тренере Маслове в «Футболе». Минин силился задремать. Говоров и Хитров заигрывали со стюардессами.

— А мне трудно. Не верят мне. В мой характер. Я же вижу. Я и сам себе не верю. Вижу ведь, как все случайно у меня. И люди вокруг меня… или рядом — случайные. Весь мир получается у меня случайным.

— Весь мир?

— А что скрывать или рисоваться?

Мелькнула одна мысль и заставила замолчать «Почему он обо мне? Какие у него планы? Все говорят, что он старшим тренером будет. Не завтра, так с нового сезона. А Савельев? С кем — я?»

«Чего ты хочешь от «Звезды»?» — спрашивал и Савельев при первой же встрече. «Игры», — и ему ответил тогда Поспеев. «Игры? — Савельев попробовал выдавить из себя усмешку. — Игры… Это хорошо. А еще чего?» Слова какие-то жесткие, бездушные. Никакого участия. Просто показной интерес. «Ничего больше» — ответил Поспеев. «Чем же привлекла тебя «Звезда»? Так и хотелось крикнуть: «Да вы же меня позвали! Не я — к вам сам! А вы меня позвали!» — но ответил спокойно: «Игрой». Вдруг Савельев обнажил свои мысли: «У нас трудная команда. Ты же знаешь, наслышан наверно. Номер один у нас — Катков. Не тот, который тебя привез, а второй. Младший. Игра строится на него. Значит, надо… на поле, конечно, подчинять себя игре на него». «Постараюсь», — ответил Поспеев, не понимая, какого ответа ждал тренер. «Старания мало, надо научиться играть и на себя». Теперь понятно, чего от него, Васи Поспеева, хотят. Как отвечать? Вот и ответ: «Научусь. Для того в футбол и пошел». Савельев процедил: «Все зависит от тебя. Надежд на тебя много…»

Именно эта последняя фраза сверлит сознание сейчас. «Чьих надежд? Савельев надеется на меня, что я вытесню Свята? Смешно же. Святу цены нет, его не с кем и сравнить, если говорить всерьез. Да я ж мечтаю другом быть ему!»

— Так у меня вышло, — сказал Поспеев, взглянув на Сергея. — Но как я на поле? Такой я — нужен?

— Ты и такой, какой в жизни, тоже нужен.

Рука Сергея снова скользнула по голове Поспеева, по затылку, застыла на спине.

— Я не отвечаю за тебя, — сказал Сергей. — Потому что у меня на это и прав нет никаких. Но все равно: если ты сорвешься, я тебе первый спуску не дам.

«Когда я придумал себе, что одинок и прочее? Что все у меня случайное, что я сам — случайный? Зачем придумал? Прятался от себя? Вон сидит Минин. Бывший капитан… Он и в «Звезде» уже бывший. Не дли него ее климат. Вот он действительно одинок. Потому что со своей вершины не может — не умеет — спуститься вниз. А Сергей может, умеет. А я? Что — я? Играть надо получше — буду всем нужен…»

Противно заскрипела дверь. Потянувшись в постели, Поспеев открыл глаза.

— Хватит дрыхнуть. Ну?

Поспеев узнал голос Минина и увидел его, но, снова потягиваясь, спросил:

— Ты?

Он взглянул на окно, задернутое портьерой, закинул жилистые руки за голову. А Минин уже заговорил. Наверное, никогда в жизни не произносил он столько слов в один присест, болтал без умолку о погоде и красотах чужого города, о европейских турнирах и каких- то женщинах, которых и сам плохо помнил, вовсю расхваливал Доронина и — чего это? — снова болтал о погоде, снова о тех женщинах.

Однако Поспеев, не вылезая из-под одеяла, взглядом своим заставил Минина умолкнуть.

С поспеевского лица сползла девическая безмятежность. Завлекательная улыбочка, быстро менявшаяся на ухмылку, обычно тут же возвращалась назад. Но на этот раз она где-то застряла. В лукавых, невинных глазах блеснул жесткий и нетерпимый взгляд разгневанного мужчины, не только знающего себе цену, но и знающего, чего он хочет — и от себя, и от других людей.

— Зачем ты пришел? — спросил Поспеев. Он сел в постели, пальцы вцепились в поролоновый матрац.

— Ну, просто… — не нашелся Минин. — Нечего делать — вот и пришел.

— А ты не темни. Мне в темноте жить надоело. Поспеев сам и помог Минину, но тот не сообразил, что за помощью этой скрывалась хитрость.

— Доронин зовет тебя к себе.

— Меня? А тебя?

— Так я говорю о тебе.

— Понятно. Мне и в «Звезде» хорошо. Хорошо, где тебе «темной» грозят?

— Не допрешь ты.

— Это почему еще? Ты присмотрись — как они к тебе. Один Говоров чего стоит. Он же смеется над тобой. Вместе с сестрицей своей. Конечно, куда тебе с профессорской дочкой…

— При чем она? — Поспеев умел быть хладнокровным, но это хладнокровие стоило ему немало усилий. — «Звезда» — первая команда, в которой мне интересно играть. Я ведь не впервой в ней. Повидал и поиграл. Так «Звезда» — эго как раз то, что я искал. Если меня будут выгонять, стану на колени и просить буду, чтоб простили. Потому что такой команды, как «Звезда», больше нет.

— Я думал, в футболе дураки перевелись, — холодно бросил Минин, отступая к двери.

— А ты еще подумай, раз уж думал.