Шрифт:
В его мягком голосе звучала угроза.
— Если вам нужен секс, позвоните одной из своих любовниц!
Он ошеломленно застыл.
— Кому?
— Вы слышали — вашим любовницам! Всем известно, что вы содержите двух, и один Бог знает, сколько их у вас еще! Пойдите и позвоните какой-нибудь из них, если вам приспичило! А ко мне не приближайтесь!
Он смотрел на нее удивленными глазами.
— Откуда ты об этом узнала?
— О, мой дед сделал мне исчерпывающий доклад на эту тему! Это была часть его предсвадебной лекции насчет того, что мне не положено возражать, если вы гуляете на стороне. Добропорядочная греческая жена, — с сарказмом продолжала Андреа, — не устраивает сцен из-за таких мелочей, как мужнины любовницы.
Никос вскипел. Теперь стало понятно, почему Андреа дулась весь день. Вот уж спасибо, Йоргос, удружил, нечего сказать!
— Ладно, — сказал он. — Думаю, нам действительно надо кое-что прояснить. Да, у меня были женщины. В конце концов, я был свободен и имел право делать все, что мне захочется. Но, — он поднял палец, — я и не взглянул ни на одну женщину с тех пор, как встретил тебя.
— Так вы их просто бросили, как ненужную вещь? Прелестно!
Никос недоуменно моргнул.
— У меня с обеими женщинами свободные отношения… были, — проговорил он. — У Ксанфы Палупис есть несколько других богатых любовников, которые обеспечивают ее, а Эсме Вандерси…
— Эсме Вандерси? Супермодель? — недоверчив спросила Андреа. — Это же одна из самых красивых женщин на земле!
В ее голосе Никос уловил нотку, которая приятно польстила его самолюбию, в чем он сейчас крайне нуждался. Что-то похожее на ревность.
— У нее тоже богатый выбор обожателей, которые всегда к ее услугам. Я уверен, она нашла мне замену без всякого труда.
Андреа не хотела больше слышать о прекрасной Эсме Вандерси. Ну, появись она тут, я б ей показала! — мелькнула у нее совершенно неуместная мысль. Да еще эта Ксанфа как ее там… Ишь прицепились! Господи, что со мной? Какое мне дело до любовниц Никоса, я же завтра уеду!
— Ну вот, — продолжал Никос, — теперь я понимаю, почему у тебя весь день было плохое настроение…
— Я все равно утром уеду! И ваши женщины тут ни при чем! У меня нет ни малейшего желания становиться вашей женой!
Глаза Никоса снова вспыхнули.
— И почему же, позволь тебя спросить?
— Да как я могу даже подумать о том, чтобы быть вашей женой! Мы с вами из разных миров…
Она осеклась, испуганно глядя на его изменившееся лицо.
Из разных миров? Ну да, конечно. Уличный мальчишка, безотцовщина — и изнеженная наследница…
— И все-таки, — его голос снова звучал мягко, обволакивающе, и Андреа это снова почувствовала, — ты моя жена, Андреа Вассилис. И даже если ничего не знаешь о греческих обычаях, одно ты должна знать: ни один муж не допустит, чтобы жена сделала его всеобщим посмешищем, убежав сразу после свадьбы. И уж тем более, — он скользнул взглядом по ее лицу и фигуре, — до первой брачной ночи…
Он двинулся к ней. Андреа не могла шевельнуться, прикованная к месту его взглядом.
Страх исчез, сменившись могучим, нестерпимым желанием. На смену пришла решимость. Значит, вот как? Ну что ж, пусть будет что будет. Она дойдет до горького конца, а утром сядет в самолет.
Он остановился перед ней. Она стояла не шелохнувшись. Он провел рукой по ее щеке, по стройной шее, по обнаженному плечу, пересеченному узкой лямкой платья.
— В прошлый раз ты была не такой, когда я тебя касался.
Он провел большим пальцем руки по ее дрожащим губам.
Андреа из последних сил удерживала свой черепаший панцирь.
Она не ответит ему, ни за что. Он улыбнулся. Это единственный способ добиться взаимности от девушки, которая сегодня стала его женой. Когда она будет лежать под ним и стонать, вот тогда пусть себе думает о «разных мирах», к которым они принадлежат. Пусть думает о деньгах, которые получила, о разводе, да о чем хочет пусть думает — если сможет.
Никос открыл один стенной шкаф, другой, пока не нашел то, что искал, и бросил Андреа что-то воздушное, прозрачное.
— Пойди переоденься.
Он кивнул на дверь ванной. Андреа узнала пеньюар, который он купил в магазине, где ее приняли за его содержанку.
Она развернулась и вошла в ванную. Делать нечего — через несколько минут она станет нежеланной женой богача.
Но все было предопределено — с того самого момента, когда там, на террасе, он посмотрел на нее горящими глазами и она почувствовала, как в ней вспыхнул ответный огонь.
Пришла пора погасить его.
Навсегда.
Как только дверь ванной закрылась за спиной Андреа, Никос вызвал стюарда, распорядился принести из столовой шампанское и приготовить постель, а сам закрылся в соседней ванной. Бриться не было нужды, он побрился перед ужином, оставалось только переодеться.
Он был возбужден, сказывалось воздержание последних недель. Его мысли вернулись к самому началу, когда он впервые задумался о сложностях, сопряженных с женитьбой на незнакомой внучке Йоргоса Костакиса. Его тогда волновали ее невзрачная внешность и то, что в первую ночь придется держать себя в узде, чтобы причинить как можно меньше боли своей кроткой жене.