Шрифт:
– Быстро! – заорал крейг. – Я долго не смогу держать вход открытым.
Гартош призывно махнул рукой, и первый шагнул во тьму.
XI
Гартош почти бежал по еще освещенной дневным светом пещере. За ним по двое, а то и по трое проскакивали виктанийцы. Прошло несколько минут, и едва последний виктаниец оказался внутри, снова раздался скрежет, стенки прохода начали сдвигаться. Последним проскочил крейг. Наступила такая темнота, что Гартошу казалось что он ослеп. Мелькнула паническая мысль, а не заманили ли их в ловушку, а может, бросят здесь на произвол судьбы?
– Зажечь факела! – крикнул он. – Сделать перекличку!
Застучали огнива, и десятка два факела залили пещеру ярким светом.
– А ну потушить! – сердито скомандовал крейг, расталкивая виктанийцев и пробираясь в голову колоны. У Гартоша сразу отлегло от сердца. – Ишь экономные какие, а чем потом светить будете!
Виктанийцы уже и сами поняли свою ошибку. Раздались команды десятников, часть факелов потушили, затем посмотрели, подумали и оставили гореть всего четыре факела: в голове, в хвосте и в середине колонны.
Ильюс наконец пробрался вперед и оглянувшись на людей торжественно произнес.
– Добро пожаловать на Короткие Пути! Вы эту дорогу никогда не забудете! – И не дождавшись проявлений бурной радости, повернулся ко всем спиной. – Не отставайте!
Почти полчаса шли молча, только шарканье ног и глухое эхо шагов разносилось по пещерам, переходам и тоннелям. Гартош настороженно, но с интересом рассматривал проходимые ими места. Хотя рассматривать, в общем-то, было нечего. Никаких тебе волшебных существ, подземных дворцов и прочих захватывающих дух чудес – кругом обычный камень. Вскоре затянувшаяся игра в молчанку ему надоела, он догнал Ильюса и пошел рядом.
– Долго еще идти?
– Как получится, – буркнул тот. Но видимо молчание ему тоже изрядно надоело, и он сначала неохотно, но после все оживляясь, начал объяснять. – Каждый раз получается по-разному. Я здесь хожу уже не одну сотню раз, дорогу, в общем-то изучил неплохо, но случается что пройти привычным путем невозможно, приходится искать обходные пути.
– Что-то мешает?
– Мешает. То одно, то другое… То духи розшалятся, то Хозяева чем-то недовольны, то трайпы порвутся.
– А это еще что за звери?
– Точно что звери. Очень подлые и агрессивные твари, хоть и разумные. Иногда им удается найти лазейки, и они разбойничают на Коротких Путях.
– Кого же здесь разбойничать? Что-то я не вижу оживленного движения.
– И не увидишь, сейчас здесь пусто. А бывает столько всех насобирается… – Ильюс помолчал. – А еще могут лифрены рыло свое сунуть. Хоть и безмозглая скотина, но опасная. Камень жрякает словно сено.
– Лифрены? Это еще что такое?
– Червь, – охотно пояснил крейг. – Огромный такой червь. Понаделывает ходов, плутаешь потом. Главное ему на пути не попасться, мигом сожрет. И что характерно, не просто камень жрет, а проделывает ходы, которые потом становятся Короткими Путями. Некоторые думают, что все Короткие Пути ими проложены.
Гартош осмотрелся. Тоннель, по которому они шли, был шета три с лишним в высоту и столько же в ширину. Хороший червяк…
– А Хозяева кто такие?
– Известно кто, Хозяева…
Видно что Хозяев Ильюс обсуждать не собирался.
– Так может Хозяева сами этих лифренов запускают, чтоб те ходов побольше понаделывали?
Крег бросил на Гартоша косой взгляд.
– Может и сами, кто его знает. Они нам не докладывают.
Некоторое время опять шли молча, погруженные в собственные мысли.
– Ильюс.
– Что?
– Сложно научиться находить Короткие Пути?
– Нет, несложно. Невозможно.
– Но ты ведь как-то научился!
– Я родился на Коротких Путях, и то меня почти сто лет учили, пока допустили. Вот и подумай, сложно или нет.
– Да, сто лет это многовато…
– Это тебе не в академии мечем махать.
– Да что ты знаешь про академию?
– Я много чего знаю. Долго живу.
Гартош хотел было возразить крейгу. Объяснить насколько сложно и тяжело учиться в академии, и насколько многому они могут там научиться. Но тот вдруг остановился и движением руки остановил молодого Оскола. Упершись в них, замерла и вся колонна.
– Что? – тихо спросил Гартош.
Ильюс молча отмахнулся – отстань. Он напряженно вслушивался в тишину. Сзади нервничал Алькон, он жестами поинтересовался, – что случилось? Гартош также жестами ответил, – а хрен его знает! Сам он, сколько не слушал, ничего кроме сопения своих товарищей не услышал. Чего нельзя было сказать о крейге, он уставился в одну точку и, судя по его лицу, услышанное не сулило им ничего хорошего.
– Зашевелились гады, – выдавил наконец он.
– Трайпы?
– Они. Слышишь, перестукиваются. Вот там: тук-тук, а оттуда отвечают: тын-тын. Похоже учуяли нас.