Шрифт:
Он взмахнул стягом и принялся выкрикивать имена шести тысяч шести сотен и еще пяти военачальников. Тут ему неожиданно попалось имя "Чжу Унэн". Он сразу понял, что это не кто иной, как его бывший ученик Чжу Бацзе. Но воинский устав строг, и не следует показывать, что тебе повстречался старый знакомый.
— Ну-ка, выйди, покажись! — заорал Танский монах. — Больно ты уродлив и свиреп на вид. Ты, верно, чудище и задумал меня обхитрить! — И Танский монах приказал Полководцу Белого Знамени вывести Чжу Бацзе из строя и обезглавить.
Чжу Бацзе распростерся ниц и стал стукаться лбом о землю, приговаривая:
— Достопочтенный Полководец, не гневайся, позволь мне, ничтожному, замолвить за себя слово, а там уж казни! — И он сказал:
Мое прозванье — Чжу-Свинья, Восьмым в семье родился я. На Запад Танский шел монах, с собою прихватил меня. Случайно в лагерь завернул — надеялся, что здесь друзья. Пред Полководцем наземь пал, о снисхождении моля, На лагерную кухню он пускай отправил бы меня.Танский монах не сдержал улыбки и велел Полководцу Белого Знамени отпустить Чжу Бацзе, а тот, благодаря Танского монаха, отбил сто земных поклонов.
Затем было оглашено имя Старшего Полководца Сунь Укуна. Танский монах вдруг потупился и стал словно высматривать что-то под помостом. А случилось так, что Сунь Укун проник в лагерь и уже три дня скрывался там в обличье шестиухой обезьяны-воина. Услыхав свое имя, он выскочил из строя и упал на колени.
— Ничтожный Полководец Сунь Укун занят сейчас подвозом продовольствия и не мог прибыть на смотр, — сказал он. — Я, его брат Сунь Ухуань, хочу заменить его в сражении. Только посему я осмелился нарушить приказ Достопочтенного Полководца.
— Сунь Ухуань, откуда ты родом? А ну, живо отвечай, и я сохраню тебе жизнь, — сказал Танский монах.
Подпрыгивая и пританцовывая, Сунь Укун пропел:
Когда-то давно я слыл оборотнем-смутьяном, И в мире известность обрел под именем "Обезьяна". Теперь прозванья свои произношу без страха: Полководец Сунь, Шестиухий — вот имена вертопраха!— Шестиухая обезьяна была врагом Сунь Укуна, а теперь забыла старые обиды и обратилась к милосердию. Должно быть, отныне она стала хорошего нрава! — заключил Танский монах.
Он приказам Полководцу Белого Знамени выдать Сунь Ухуаню железные доспехи воина передового отряда и пожаловал ему звание "Полководец Передового Отряда, Сокрушающий Преграды'".
Когда смотр войск был окончен. Танский монах отдал приказ готовиться к сражению. Войску полагалось сделать построение "красавица ишет своего мужа" и, воспользовавшись полнолунием, напасть на Западных Варваров ночью. Когда воины вошли во владения Западных Варваров, Танский монах повелел всем военачальникам и простым воинам прикрепить к своим доспехам желтые лоскуты, дабы отличить себя от неприятеля. Воины исполнили его повеление и двинулись дальше. Едва они обогнули гору, как путь им преградил отряд всадников под Зелеными Знаменами. Сунь Укун, удостоенный звания Полководца Передового Отряда, не мешкая выскочил вперед, а из гущи всадников под Зелеными Знаменами выехал с мечом наперевес Полководец в Пурпурном Шлеме.
— Кто стоит передо мной? — спросил Сунь Укун.
— Я царь Парамита. — ответил Полководец и спросил в свою очередь: — А ты кто таков, что посмел выйти биться со мной?
— Я Сунь Ухуань, состою в передовом отряде того, кто обладает печатью Полководца Великой Тан, Поражающего Зелень, — крикнул Сунь Укун.
— Я великий медовый царь и сокрушу твоего великого сахарного царя, — ответил царь Парамита и взмахнул мечом.
— Жаль марать свой посох о такого безвестного полководишку — да, видно, придется! — вскричал Сунь Укун и отбил удар своим посохом.
Они сходились несколько раз, но ни один из соперников не смог взять верх.
— Постой! — крикнул вдруг царь Парамита. — Если я не откроюсь тебе, откуда я родом, и не назову своего имени, то ты и впрямь будешь думать, будто погиб от руки какого-то безвестного полководца. Так слушай же: я, царь Парамита, не кто иной, как прямой потомок Обезьяны Суня, Великого Мудреца, Равного Небу, учинившего переполох в Небесном Дворце.
"Как странно! — подумал Сунь Укун. — Неужто все, что говорилось в той пьесе про "советника Суня", было правдой? Но подтверждение тому перед моими глазами — как же ему не верить? Однако ж я не знаю, где остальные мои четыре сына и жива ли еще моя жена. И если жива, то хотелось бы знать, что она нынче делает. И какого сына я встретил — старшего или младшего? Надо бы его расспросить поподробнее, да уж больно строгие порядки в войске завел учитель, боязно их нарушить. Все же попробую что-нибудь выведать". И он крикнул противнику:
— Сунь Укун — мой клятвенный брат, но он никогда не говорил, что у него есть дети. Как же ты можешь быть его сыном?
— Ты, верно, не знаешь, — сказал царь Парамита, — что мы с моим отцом никогда не виделись. Мой отец Сунь Укун поначалу был чудищем в Пещере Водной Завесы. У него был названый брат — Быкоголовый Дьявол. Мой дядя не делил ложе со своей первой женой, Хозяйкой Банановой Пещеры, дьяволицей ложа. Она-то и есть моя мать. Когда Танский монах из Юго-Восточных Краев решил отправиться в Западный Рай, он взял моего отца Сунь Укуна к себе в ученики. По дороге на Запад им пришлось пережить несчетные лишения и беды. Однажды путь им преградила Огнедышащая Гора, и горю их не было предела. Но мой отец придумал, как поступить. Он сказал: "Учитель на один день — отец на всю жизнь. Чтобы отблагодарить своего учителя, я на время отрекусь от клятвы в преданности, которую дал моему названому брату". Приняв облик Быкоголового Дьявола, он пошел в Банановую Пещеру и ввел мою мать в заблуждение. Потом превратился в букашку и заполз в ее утробу. Он побыл там немного, а мать, не в силах терпеть боль, была вынуждена отдать ему свой Банановый Веер. Добыв Банановый Веер, мой отец Сунь Укун погасил Огнедышащую Гору, и странники продолжили путь. А в пятый месяц следующего года моя мать родила меня, царя Парамиту. Я рос не по дням, а по часам, и умен был не по возрасту. Поскольку мой дядя никогда не делил ложе с моей матерью, а я родился после того, как Сунь Укун побывал в ее утробе, то выходит, что я прямой потомок Сунь Укуна, тут дело ясное.