— Все будет хорошо. Не смей даже думать о плохом…

— Так вот, — продолжил он, не слушая ее. — Я не знаю, как все выйдет, поэтому хочу кое-что рассказать тебе сейчас, пока есть время… Ради бога, не перебивай меня, Эллис, — остановил он дочку, которая собралась снова возражать ему. — Поверь, мне нелегко говорить… Я много лет пытался решиться, но не мог. Твоя мама, Эллис, вовсе не утонула, как я тебе рассказывал…

— Нет?!

— Нет. Она покончила с собой, детка.

— Покончила с собой? — повторила Эллис. Слова отца не укладывались в голове. Она не могла себе представить, что ее мать решилась на такое. Ведь у нее была маленькая дочь — Эллис. Как она могла ее оставить? Должно быть, на то была веская причина… — Но почему? — с горечью спросила Эллис.

— Почему? Вот здесь-то — самое страшное, детка… Тот подлец, тот негодяй, из-за которого она решилась на этот шаг, сидит перед тобой. И это — твой отец.

— Ты? — Эллис не верила своим ушам и даже заподозрила, что из-за болезни у отца начали отказывать не только ноги. — Не может быть. Папа, я не могу в это поверить! Ты, наверное, переутомился…

— Элли, поверь, я был бы рад сказать тебе, что это неправда. Но, к несчастью, все обстояло именно так. Я не врал тебе — у нас и в самом деле была замечательная семья. Мы с твоей мамой всегда ладили. Ссоры, конечно, случались, но редко. Твоя мама… была такой наивной… Я не говорю, что это плохо… Ее наивность всегда меня трогала. Это было одно из тех качеств, что мне в ней понравились с самой первой нашей встречи. Она была наивной и такой чувствительной, что иногда мне казалось, что любая беда, любая потеря может ее сломить… Так и вышло. Мы прожили с твоей матерью много счастливых лет, пока… Не знаю, что на меня тогда нашло… В какой-то момент я решил, что старею и что в моей жизни никогда больше не будет ничего яркого, запоминающегося… И судьба как будто услышала мои глупые жалобы: я встретил женщину, которой сильно увлекся. Да, это была страсть. Я понимал это с самого начала, и даже в мыслях не имел расставаться с твоей матерью. Но все-таки изменил ей, пребывая — вот идиот! — в слепой уверенности, что она никогда об этом не узнает… Она узнала, причем очень скоро. Узнала по глупой случайности — эта женщина прислала мне «прощальную» открытку, от которой я не успел избавиться… На обратной стороне открытки было всего несколько слов, но эти слова говорили о многом. Твоя мать нашла ее… Не было ни бурных сцен, ни выяснения отношений. Просто твоя мама, она… оставила мне коротенькую записку, к которой приложила злосчастную открытку… Я думал, все еще можно исправить, бросился на ее поиски… Но было уже поздно… — Митчелл горестно вздохнул, и Эллис увидела, что его поблекшие глаза наполнились слезами. — Все эти годы я жил с чувством глубокой вины и потому, старый идиот, всегда твердил тебе: не верь мужчинам… Мне казалось, что ты похожа на мать — такая же чувствительная… Мне было страшно, что кто-нибудь обидит и тебя, и твое наивное сердечко разорвется на части…

— Не разорвалось… — прошептала Эллис, вытирая ладонью слезы, бегущие по щекам.

— Ты должна ненавидеть меня теперь… — вздохнул Митчелл, не глядя на дочь.

— С чего ты взял? — спросила Эллис. — Даже если ты и был в чем-то виноват, ты искупил вину — воспитал меня, помог мне встать на ноги. Это благодаря тебе я стала сильной…

— Благодаря мне ты стала недоверчивой.

— Нет, — покачала головой Эллис. — Этим я обязана Майку.

— Так ты меня прощаешь? — поднял глаза Митчелл.

— Мне не за что тебя прощать… — Эллис взяла его руку в свою и погладила шершавые, как древесная кора, пальцы. — Но мне понадобится время, чтобы простить маму. Ведь она оставила не только тебя, но и меня — свою маленькую дочь, которая ни в чем не была перед ней виновата…

— Не осуждай ее, — покачал головой Митчелл. — Для нее это было серьезным ударом. Она верила мне, а я ее предал.

— Почему она не могла тебя простить? Ведь это же было единственной твоей ошибкой?

— А ты простила Майка?

— Майк — совсем другое дело, — горячо возразила Эллис. — Майк не поддержал меня в трудную минуту, Майку было наплевать на то, что я думаю, чувствую. Он знал, что мне нужна поддержка, но предпочел развлекаться. Майк был занят только собой и своими женщинами. Ты же никогда таким не был. Ты был чутким, добрым, понимающим. Тебе было не наплевать, что мама узнает о твоей единственной измене. И ты… ты до сих пор любишь ее…

— Да, — кивнул Митчелл. — Люблю.

— Если ты один раз ошибся, это вовсе не означает, что ты не любил ее. Жаль, что она не подумала об этом… — вздохнула Эллис.

— Я надеюсь, об этом подумаешь ты, детка…

— О чем ты? — недоуменно посмотрела на отца Эллис.

— О Трэворе. Я не знаю, что у вас случилось, Элли, но как только я увидел его, сразу понял — это твой мужчина. — Если бы ты знал, что все это — всего лишь представление, вздохнула про себя Эллис. — А то, что Трэвор влюблен в тебя по уши, видно невооруженным взглядом. Я это понял еще до того, как он признался, что вы помолвлены.

— Неужели? — удивилась Эллис.

— Трэвор смотрел на тебя так, как может смотреть только влюбленный мужчина. Поверь мне, Эллис. Хотя теперь ты, наверное, и вовсе перестанешь доверять своему отцу?

— Не говори ерунды, па…

Эллис крепко обняла отца. Ей вдруг вспомнился обрывок фразы, брошенной Трэвором: «единственное имя, которое я помню». Неужели?! Тогда причина, по которой Трэвор так бесился из-за Ральфова звонка, вовсе не в том, что он боится «завалить дело». А его растерянный взгляд? Может быть, он совсем другое ожидал от нее услышать…