— Богун, Богун! Выходи, ведьма, выходи, Богун!

Все сдержали лошадей и стояли в молчании, а Жендзян продолжал кричать:

— Богун! Богун!

Вдали послышался лай собак.

— Богун, Богун!

С левой стороны яра, куда падали алые и золотистые лучи солнца, зашелестели листья кустов боярышника и дикой сливы, и вскоре почти на самом обрыве показалась человеческая фигура, которая присела и, прикрыв глаза рукой, пристально всматривалась в прибывших.

— Это Горпина, — сказал Жендзян и, сложив руки у рта, снова закричал: — Богун, Богун!

Горпина начала спускаться со скалы, откинувшись для равновесия назад. Она шла скоро, а за ней спускался какой-то коренастый человек с турецким мушкетом в руках.

Под тяжелыми ногами ведьмы ломались кусты, камни с шумом срывались на дно яра; в лучах заходящего солнца она действительно казалась каким-то сверхъестественным существом.

— Кто вы? — спросила она грубым голосом, спустившись.

— Как живешь, касатка? — спросил Жендзян, к которому, когда он увидел людей, а не духов, вернулась вся его смелость.

— А, это ты, слуга Богуна? Я узнала тебя, малыш. А это что за люди?

— Друзья Богуна!

— Какая красивая ведьма, — проворчал про себя Володыевский.

— А зачем вы приехали сюда?

— Вот тебе пернач, перстень и нож. Ты знаешь, что это значит?

Великанша взяла все три предмета в руки и начала пристально рассматривать их.

— Да, эти самые, — сказала она. — Вы за княжной?

— Да. Она здорова?

— Здорова. Но почему Богун не приехал сам?

— Богун ранен.

— Ранен? Я это видела на воде, на мельнице.

— Зачем же ты спрашиваешь, если видела? — резко спросил Жендзян.

Ведьма улыбнулась, показав свои белые волчьи зубы, и толкнула Жендзяна в бок кулаком:

— Ты, малый!

— Пошла прочь!

— А когда вы возьмете княжну?

— Сейчас, только лошади отдохнут.

— Так берите!.. И я поеду с вами.

— Зачем?

— Моему брату смерть на роду писана: его ляхи посадят на кол. Я поеду с вами.

Жендзян нагнулся в седле, точно для того, чтобы удобнее было говорить с великаншей, и незаметно положил руку на рукоять пистолета.

— Черемис, Черемис! — крикнул он, обращая на него внимание своих спутников.

— Зачем ты его зовешь? Ведь у него язык отрезан.

— Я не зову, а только любуюсь его красотой. Ведь ты не уедешь без него — он твой муж.

— Он мой пес.

— И вас только двое во всем яре?

— Двое, княжна третья.

— Это хорошо. Но ты ведь не уедешь без него?

— Сказала, что уеду, — и уеду.

— А я говорю, что не уедешь!

В голосе юноши было что-то такое, что ведьма беспокойно повернулась на месте с тревожным лицом: в ее душу закралось подозрение.

— Что ты? — спросила она.

— Вот что! — ответил Жендзян и выстрелил ей прямо в грудь из пистолета так близко, что пороховой дым покрыл ее всю, и пуля засела в груди.

Горпина попятилась, раскинув руки; глаза ее выкатились из орбит, она издала какие-то нечеловеческие звуки и упала на землю.

В ту же минуту Заглоба хватил Черемиса саблей по голове так, что кость хрустнула под лезвием. Уродливый карлик даже не вскрикнул и, лишь изогнувшись как червь, начал конвульсивно вздрагивать, пальцы его рук скрючивались, как когти рыси.

Заглоба вытер полой жупана окровавленную саблю, Жендзян соскочил с коня и, схватив камень, бросил его на грудь Горпины, а затем начал чего-то искать у себя за пазухой.

Тело великанши еще вздрагивало, лицо ее конвульсивно исказилось, оскаленные зубы покрылись кровавой пеной, из горла вырывалось глухое хрипение. Между тем слуга вынул из-за пазухи кусок освященного мела и, начертав им на камне крест, сказал:

— Теперь не встанет. И вскочил на седло.

— Вперед! — скомандовал Володыевский.

Они помчались как вихрь вдоль ручья, протекавшего среди яра, миновали дубы, разбросанные по дороге, и глазам их представилась изба, за ней — высокая мельница с колесом, блестящим от слизи, как красная звезда в лучах солнца. У избы две черные собаки на цепи лаяли и рвались к приезжим. Володыевский ехал первым; соскочив с лошади, он толкнул дверь ногой и ворвался в сени, бряцая саблей; из нее, направо, виднелась просторная светлица, наполненная стружками, с разложенным посредине дымившимся костром; дверь налево была заперта.