Скшетуский стал пристально глядеть на Жендяна и моргать глазами, как человек, который пробуждается ото сна. Внезапно в нем словно что-то оборвалось, он страшно побледнел, приподнялся и крикнул громовым голосом:

— Кто был с тобой?

— Господин!.. — восклицал Жендян, пораженный переменой происшедшей в лице рыцаря.

— Кто с тобой был? — кричал Скшетуский. И, схватив Жендяна за плечи, стал трясти его и сам трясся, как в лихорадке, и мял слугу в своих железных руках

— Я уж скажу, — говорил Жендян, — пусть священник делает, что хочет с нами была барышня, а теперь она у госпожи Витовской.

Скшетуский онемел; закрыл глаза, и голова его упала на подушки.

— Горе мне! — воскликнул Жендян. — Наверно, он уже испустил дух. Что я наделал! Мне следовало молчать! О, Господи! Дорогой мой господин, скажите что-нибудь… О Господи, недаром священник запретил мне рассказывать… Господин! господин!

— Это ничего, — проговорил наконец Скшетуский. — Где она?

— Слава Богу, что вы ожили!…. Успокойтесь… Княжна у госпожи Витовской… они обе скоро сюда приедут… теперь уж не умирайте… Мы убежали в Замостье… и там местный священник поместил ее у супруги сандомирского каштеляна… для приличия… У меня было много хлопот, я всюду говорил солдатам, что она родственница князя Иеремии, и потому все относились к ней с уважением!…. Я немало истратил денег на дорогу…

Скшетуский опять лежал неподвижно, но глаза его были открыты и лицо очень сосредоточенно — очевидно, он молился. Когда он кончил, то сел на. постели и сказал:

— Дай мне платье и вели оседлать коня.

— А куда же вы хотите ехать?

— Давай скорее платье!

— Вы будто знаете, что у нас теперь вдоволь всякого добра, потому что и король перед отъездом дал, и разные важные сановники дали. В конюшне стоят три славные лошади… Если бы у меня была хоть одна такая… но вам еще лучше полежать и отдохнуть, так как вы совсем слабы.

— Ничего, я могу сесть на коня. Ради Бога, торопись.

— Я знаю, что ваше тело из железа. Пусть будет так Только вы защитите меня от священника Цецишовского. Вот здесь лежит платье… Одевайтесь, а я скажу, чтобы вам дали винной похлебки.

Сказав это, Жендян стал хлопотать насчет завтрака, а Скшетуский начал одеваться. Жендян подал завтрак, рассказал рыцарю все сначала, как он встретил во Владаве только что оправившегося после поединка с Володыевским Богуна, как узнал от него о местопребывании княжны и получил пернач. Как потом они с Володыевским и Заглобой пошли в яр и, убив ведьму и Черемиса, увезли княжну и какие опасности пришлось им испытать, когда они бежали от войск Бурлая.

— Господин Заглоба зарубил Бурлая, — заметил Скшетуский

— Это храбрый муж, — ответил Жендян. — Я еще такого не видывал, потому что один бывает мужественный, другой — красноречивый, третий — ловкий, а у господина Заглобы все это есть. Но хуже всего нам пришлось в лесах за Плоскировом, когда на нас напали татары. Господин Володыевский и господин Заглоба остались, чтобы задержать погоню, я же поскакал с княжной в сторону, по направлению к Константинову, минуя Збараждак как думал, что татары, убив рыцарей, направятся за нами в сторону Збаража. Я уж не знаю, каким образом Бог по своему милосердию спас и господина Володыевского, и господина Заглобу… Мне казалось, что их непременно изрубят. Тем временем мы с княжной бежали между войсками Хмельницкого, который шел со стороны Константинова и Збаража, куда двинулись татары.

— Они не пошли туда тотчас, потому что их разбил господин Кушель. Но говори скорее.

— Если бы я это знал, но я не знал, и потому мы с княжной мчались между татарами и казаками, как в ущелья К счастью, край был пустынный, так что мы нигде не встретили ни одного человека: ни в деревнях, ни в местечках, так как все бежали от татар, кто куда мог. Но у меня душа замирала от страха, как бы нас не захватили, что в конце концов и случилось,

— Как же это? — спросил Скшетуский.

— Да так: я наткнулся на казацкий разъезд Донца, брата той Горпины, у которой находилась княжна. К счастью, он меня хорошо знал, так как видел вместе с Богуном. Я передал ему поклон от сестры, показал пернач Богуна и рассказал, что Богун поспал меня за княжной и ждет меня за Впадавой. Донец был друг Богуна и знал о том, что его сестра сторожит княжну, а потому поверил. Я думал, что Донец отпустит и еще даст что-нибудь на дорогу, но он сказал: "Там собирается ополчение, и ты можешь попасть в руки ляхов, а потому останься со мной, поедем к Хмельницкому, в лагере девушка будет в полной безопасности, так как сам Хмельницкий будет беречь ее для Богуна". Лишь только он мне это сказал, как я помертвел, потому что как тут ему ответить? И вот я заявил ему, что Богун ждет ее и что под страхом смерти я должен сейчас ее увезти. А Донец на это: "В таком случае мы дадим знать Богуну, а ты не езжай, потому что там ляхи". Мы с ним заспорили. Наконец он сказал: "Меня удивляет, что ты так боишься идти с нами, уж не изменник ли ты?" Тогда я понял, что не остается ничего иного, как только ночью убежать от него, потому что он стал меня подозревать. С меня сошло тогда семь потов. И вот я все подготовил к бегству, как вдруг ночью на казаков напал господин Пэлка

— Господин Пэлка? — проговорил, сдерживая дыхание, Скшетуский.

— Да. Это был славный воин, он недавно пал в битве, царство ему небесное! Не знаю, сумел ли бы кто-нибудь так ловко производить рекогносцировки под самым носом неприятеля, как он, разве только один господин Володыевский. Так вот, пришел господин Пэлка, уничтожил весь разъезд Донца, а его самого взял в плен и две недели тому назад посадил на кол. Так ему и надо. Но с и господином Пэлкой у меня было немало хлопот, так как этот человек ужасно любит женщин… Я опасался, как бы княжна, избежав обиды от казаков, не испытала худшей от своих, и потому сказал ему, что это родственница нашего князя. А господин Пэлка, надо вам знать, как только вспоминал князя, то снимал шапку и каждый раз выражал желание поступить к нему на службу. Узнав, что княжна — родственница князя, он стал относиться к ней с большим уважением и проводил нас до Замостья, а там священник Цецишовский (это очень благочестивый человек) взял нас под свою опеку и поместил княжну у жены сандомирского каштеляна, госпожи Витовской.

Скшетуский глубоко вздохнул, потом бросился на шею Жендяну.

— Ты будешь мне другом, братом, а не слугой, — сказал он. — А теперь едем Когда госпожа Витовская предполагала здесь быть?

— Через неделю после моего отъезда, — а уже прошло десять дней; вы были в бессознательном состоянии восемь дней.

— Едем, едем, — повторил Скшетуский, — так как я не могу усидеть от радости.

Но лишь только он это сказал, как послышался лошадиный топот и двор наполнился всадниками. Через окно Скшетуский заметал прежде всего старого священника Цецишовского, а возле него исхудалые лица Заглобы, Володыевского, Кушеля и других знакомых, в сопровождении княжеских драгун. Раздались веселые восклицания, и через минуту толпа офицеров, со священником во главе, вошла в комнату.