— Правильно. — кивнул Псих. — Тогда можно просто посидеть на крылечке. Или в курилке. Тебе где больше нравится?

— Честно говоря, мне бы больше понравилось в «Ать-два» или в «Вотрубе». Если учесть время — то и родная койка в общаге устроила бы, — мечтательно сказал Сиверцев. — Вот там бы я вопреки всему отрубился!

— Ну, потерпи немного. Сегодня твоя командировочка скорее всего закончится. Сядешь в тараненковский танк — и расслабишься.

«А ведь действительно, — сообразил наконец Сиверцев. — Неужели правда?»

Он до того привык к Зоне и к постоянному ощущению близкой опасности, что уже и поверить не мог в реальность возврата к беспечному существованию за её пределами.

— Это если Тараненко приедет сегодня, — проворчал он вслух. — Что не есть непреложный факт.

— Приедет, никуда не денется, — убежденно сказал Псих. — Помянешь мои слова!

Они прошли к шестиугольной беседочке, в которой когда-то располагалась курилка. Теперь у беседочки заметно просела крыша, а одна из пяти закрытых сторон была проломлена, словно какой-нибудь тупой псевдогигант решил попасть внутрь не со стороны входа, а где придётся. В остальных местах даже лавочка уцелела и не сгнила — на ней до сих пор можно было безбоязненно сидеть. Там Псих с Сиверцевым и обосновались.

Сидели они не то чтобы очень долго — минут пятнадцать. Небо на востоке начинало помалу светлеть, далеко в лесу тявкали и перекликались собаки перед утренней охотой. Если бы Сиверцев отчётливо не понимал, что находится в полной опасностей Зоне, утро можно было бы назвать идиллическим.

Псих развалился на лавочке — руки в стороны, на бортик беседки. Расслабленная его поза выглядела обманчиво: Сиверцев знал, что этот товарищ умеет мгновенно переходить из расслабленного состояния в рабочее или боевое. Видели-с…

Вот и сейчас он сидел-сидел, а потом вдруг подобрался, шевельнул головой и приобрёл такой вид, словно старательно во что-то вслушивался.

Сиверцев конечно же насторожился, но благоразумно не подавал голоса, просто внимательно следил за Психом.

— Кто-то идёт! — прошептал тот. — Оттуда! Он указал на юг, в сторону границы.

— Что делаем? — тихо отозвался Сиверцев.

— Давай-ка в здание. — Псих уже подхватывал свой рюкзак.

Они вернулись к крыльцу и поднялись. Псих выбрал комнату, из которой была видна и беседка, и дорога за ней. Причём в этой комнате было сразу два окна в двух стенах — одно на беседку, частично даже застеклённое, второе в сторону Свалки, без рамы, просто пустой проём.

— Кого ж это черти несут? — риторически вопросил Псих. — Тараненко должен на вездеходе, а эти пешком…

Через несколько минут из-за крайних деревьев, загораживающих дорогу на юге, показались двое. Оба высокие, но один ещё и широкий — здоровенный детина, одетый обычным для Зоны образом — камуфляж, лёгкий шлем, полумаска, ботинки. На шее висит что-то огнестрельное, руки сложены на этом огнестрельном, походный вариант. Второй худощавый, в бесформенном плаще и нахлобученной широкополой шляпе — лицо, небось, и вплотную не разглядишь. Оружия не видно.

Они дошли до места, где от колеи к зданию старого кордона, в котором сейчас прятались Псих с Сиверцевым, отворачивала тропинка. Ненадолго задержались, словно переговаривались и решали — свернуть, не свернуть. И всё-таки свернули.

— Ваня, — шёпотом произнёс Псих. — Будь готов по команде сигать в окно!

Сиверцев скрипнул зубами и кивнул.

«Начинается! — с досадой подумал он. — Нет чтобы Тараненко на вездеходе приехал! Тогда точно все приключения завершились бы, сиди себе в вездеходе, дуй хозяйский коньяк…» Но приключения только начинались.

Псих вдруг сделал круглые глаза, словно прислушивался к чему-то внутри себя. А в следующий момент лицо у него сделалось непонимающее и испуганное.

— Что такое? — испуганно спросил Сиверцев.

— Мутанты, — прошептал Псих чуть ли не обречённо. — Много! Идут сюда. Только что никого не было — и тут р-раз!

— Откуда идут? — Сиверцев пытался мыслить рационально. Раз идут, надо понять откуда и драпать в противоположном направлении, что тут думать?

— Отовсюду! Кольцом!

— Саня! — Сиверцев схватил Психа за плечи. — Ну ка встряхнись! Что за мандраж? Тикать надо! Давай, включай чутьё, куда бечь?

Псих грустно взглянул сначала на Сиверцева, потом на оконный проём, который без рамы.

— Поздно, — выдохнул он почти обречённо.

Ваня рывком обернулся. Снаружи в оконный проём заглядывал долговязый жлобина с вытянутой, как дыня, головой, а около рта болталась неприятного вида борода из толстых кальмарьих щупалец. И это был не полудохлый кровосос-подросток, какого они с Психом встретили в первый день у забора Свалки. Это был крупный взрослый кровосос, сильный и злой.

Зато над высоченным лбом кровососа, примерно на полпути к темени, отчётливо виднелось небольшое, только палец просунуть, отверстие, тёмное от запёкшейся вокруг него крови. А ещё боковым зрением Сиверцев засёк кого-то в дверном проёме.