– При чем здесь это?

– При том. Их берут там же, где справляются насчет света. А еще там круглосуточно дежурит лифтер. Потому что лифты ломаются как в будни, так и в праздники. Так что информацию можно получить всегда. И адрес электрика, который знает о свете все, а не только как воткнуть вилку в розетку.

– Какой ты умный! – восхитился Алексей. – А ведь ты прав! Я не знаю не только, где берут эти конфорки, но даже понятия не имею, что они могут ломаться! Мне всегда казалось: это вечно.

– Сашка тебя бережет, – заметил Барышев.

– У меня замечательная жена, – согласился Леонидов.

– Надо собираться. Я вчера запихнул Белкина к нам в «обезьянник». Прежде чем следователь до него доберется, надо артиста как следует потрясти.

– Ты что, не доверяешь следователю?

– Да как тебе сказать? – вздохнул Серега. – По-моему, он ни рыба ни мясо. Допрос ведет, что пономарь молитву читает. Бу-бу-бу. И все у него для галочки. Артист же может рассказать немало интересного, если с ним побеседовать по душам. Может, он и в самом деле не убивал? А?

…После ночи, проведенной в камере, Валерик Белкин выглядел помятым и перепуганным. Алексей с трудом узнал в нем красавца с цветных портретов, которыми были увешаны стены Маниной спальни. Тот словно полинял, потерял свое богатое оперение. Краски лица поблекли, нос словно бы стал больше, губы уже. Руки Белкина еле заметно подрагивали.

В кабинете, где проходила беседа по душам, их было трое.

– Присаживайтесь, гражданин, – предложил Барышев, расположившись за столом, на котором лежала тоненькая папка: дело.

Белкин послушался. Сел на стул и смерил обоих оценивающим взглядом. Удовлетворил ли его результат, осталось за кадром. Алексей невольно вздохнул. Все ж таки дело по факту предумышленного убийства гражданина П. А. Волового возбуждать придется. А Белкин проходит свидетелем.

– Итак, начнем. У меня к вам несколько вопросов, – сказал Барышев, выложив на стол огромные кулаки.

– В чем меня обвиняют? – запетушился артист.

– Обвинения вам предъявят потом. И не здесь.

– А здесь я почему?

– Да потому что сегодня ночью ты был пьян в стельку! – начал терять терпение Серега.

– Вы мне не тыкайте. Хочу адвоката. – Белкин нагло развалился на стуле.

– А больше ты ничего не хочешь?

– Курить. Дайте мне сигарету.

Алексей переглянулся с Серегой:

– Ты куришь? Нет? И я не курю. Белкин, мы не курим.

– Куда я попал? – удивленно спросил артист.

– Это районное отделение милиции, – терпеливо пояснил Барышев. – Я – оперуполномоченный. Старший лейтенант Барышев.

– А это кто? – кивнул артист на Алексея.

– Алексей Алексеевич Леонидов, начальник службы безопасности Петра Волового. Которого вчера убили.

Что тут стало с Белкиным! Он враз забыл и про адвоката, и про сигареты! Побледнел, вскочил со стула, замахал руками:

– Я не убивал! Вы слышите?! Не убивал! Это все он! Самарин! Не убивал я!!

– Белкин, сядьте, – попросил Барышев. – Вас никто не обвиняет в убийстве. В этом убийстве, – подчеркнул он.

– А в каком? – недоуменно спросил Белкин, все еще продолжая стоять.

– Вчера был убит также Евгений Рощин.

Артист вдруг потерял равновесие и рухнул на стул. Определенно, он был невротиком. По тому что начал хохотать, давясь и захлебываясь этим странным, истерическим смехом.

– Леха, воды ему, – слегка перепугался Барышев.

– Не надо, – всхлипывая, сказал артист. – Мне бы сигарету.

– Сейчас принесу. – Барышев поднялся и вышел из кабинета.

– Что вас так рассмешило? – спросил Алексей, внимательно глядя на артиста. Тот постепенно приходил в себя.

– Ирония судьбы. Лет двадцать назад мы были лучшими друзьями. И поклялись во всем помогать друг другу. В вечной дружбе поклялись, – со странной усмешкой сказал Белкин. – И чем все закончилось?

– А почему все так закончилось?

Артист пожал плечами:

– Зависть. Зависть и деньги. В мире, где все решают деньги, не может быть вечной дружбы. Нельзя быть другом человеку, у которого денег больше, чем у тебя. Дружат равные. Рощин – злой демон. Это он нас перессорил. Не мог стерпеть поражения.