– Оксаночка, ну зачем же так грубо? Я же к тебе со всей душой!

– Повторяю: чтобы даже духа твоего рядом со мной никогда не было, понял? – И она, смерив его презрительным взглядом, пошла к дому Юльки.

У подъезда Акимушкиных Оксана обернулась. Вид так и стоящего посреди тротуара Литвинова ей не понравился. Невооруженным глазом было видно, что он страшно огорчен и растерян. Странно… Неужели действительно влюбился? Не может быть… Хотя говорят же, что некоторым мелким молодым людям очень нравятся крупные девушки… Нет, не может быть! Тут что-то не так…

К Акимушкиной Оксана зашла с таким растерянным лицом, что та решила, будто с подругой произошло еще что-нибудь столь же кошмарное, как история с сумкой Эммы и отцовским подарком к 8 Марта.

– Что? – в ужасе округлила глаза Юлька и потащила Оксану в свою комнату. Там довольно грубо толкнула ее к дивану, сама уселась на стул напротив и срывающимся голосом потребовала: – Быстро рассказывай, что еще произошло? И не вздумай меня беречь, слышишь! Рассказывай все-все!

– Собственно говоря, я и не знаю, стоит ли данный эпизод того, чтобы о нем так трагически говорить – «случилось»… Ерунда какая-то, честное слово…

– Знаешь, Ксана, в нашем деле, любая ерунда важна, так как может навести на след, а поэтому – выкладывай!

– Дело в том, что сейчас… то есть только что, у твоего дома ко мне приставал Макс Литвинов. Можешь себе такое представить?

– Как это приставал?

– Натуральным образом: гулять приглашал, препротивно подмигивал, а потом даже сказал, что влюбился и готов ради меня на все.

– Да ну… – махнула рукой Юлька. – Прикалывался, наверно… Он же тебе по пояс будет!

– Я тоже подумала, что он придуривается. И самым презрительным образом дала ему от ворот поворот.

– А он?

– А он почему-то так расстроился, чуть ли не до слез…

– Не может быть!

– Если бы мне об этом кто-нибудь рассказал – даже ты! – я не поверила бы, но я сама видела его лицо.

– И ты думаешь…

– Я даже не знаю, что и думать.

– Слушай, а может быть, он и вправду влюбился? Ты у нас девушка видная. Вся школа по тебе сохнет, если, конечно, не считать тех, кто вздыхает по Тамаре Соколовой из 11-го «Б».

– Знаешь, лучше бы он тоже вздыхал по Соколовой.

– Брось, Ксанка, – успокоилась вдруг Акимушкина. – Еще не хватало дурака Макса подозревать в каких-то двусмысленных намерениях. Влюбился и влюбился, подумаешь! Как влюбился, так и развлюбится. Нечего и переживать.

– Может, ты и права. В нас уже столько нагнали страху, что скоро мы станем подозревать друг дружку.

– Ну, я надеюсь, что до этого все-таки не дойдет, – тяжко вздохнула Юлька, потому что на самом деле совершенно не могла представить, до чего еще могут дойти их дела, которые и так зашли уже настолько далеко, что пора бы им, наконец, и остановиться.

– Вообще-то, Юля, я пришла к тебе совершенно по другому поводу.

– По какому? – опять испугалась Акимушкина.

– Да не вздрагивай ты так! – поморщилась Оксана. – Я просто решила, что нам надо привлечь к расследованию Сашку Семенова. Все-таки он считается твоим молодым человеком. Пусть-ка о тебе побеспокоится, если о себе самом неохота!

– Ни за что! – отрезала Юлька. – Он меня бросит, если узнает, что я… что мне… ну… в общем, про словари.

– Вот мы и проверим, насколько серьезно он к тебе относится.

– Ну уж нет! Не надо мне этих проверок! Он ко мне серьезно относится, но если узнает, то сразу начнет по-другому относиться. В общем, я тебе запрещаю ломать мою личную жизнь!

– Ну ладно… Хотя я не вижу в этом ничего такого… Тогда мы не будем ему все расписывать подробно. Просто скажем, что ты попала в неприятную ситуацию. У него ведь за душой тоже какой-то грех имеется, раз ему так «фейс» разукрасили. Но мы и от него тоже никаких признаний требовать не будем. Расскажем только про ключи от «Волги». Пусть что-нибудь придумает – мужчина все-таки!

И подружки позвонили Семенову, срочно вызвав его для разговора.

Сашка пришел через полчаса.

– Ну, что тут у вас за важное дело? – спросил он, усаживаясь в кресло напротив сидящих на диване Юльки и Оксаны.

По мере рассказа подруг тонкое Сашкино лицо постепенно приобретало не свойственное ему жесткое выражение.

– И что вы от меня хотите? – спросил он после того, как девушки закончили.

– Как это что? Он еще и спрашивает! – возмутилась Оксана. – Неужели тебя не волнует, что Юльку толкают на преступление против собственного отца?