Шрифт:
Люська мучительно вспоминала, где она все-таки дала маху. Старосты по пустякам с глазу на глаз разговаривать не приходят.
– Н-ну… я слушаю, – Караваева поднялась с подушек дивана, села, железно выпрямив спину, и уставилась на горшочек с фуксией, который стоял на полочке ее секретера.
– Люсь…
Голос Прокопчиной вместо назидательного показался Караваевой жалобным. Люська осторожно перевела взгляд с фуксии на старосту и окончательно растерялась. Лена смотрела в пол, а руки ее скручивали в узел длинные ремешки сумочки.
– Люсь, – повторила она, не поднимая глаз, – ты… ты не могла бы мне помочь?
– Я? – удивилась Люська.
– Ну да… ты…
– Чем? Да что случилось-то? – продолжала круглить глаза Караваева.
– Ну… в общем… ты не могла бы поменяться со мной местами?
– В каком смысле? – ужаснулась Люська, представив себя старостой.
– В обыкновенном. Ты в классе сядешь к Изотову, а я… на твое место…
– А-а-а… – протянула Люська. – А зачем?
– Ну… – Лена начала скручивать в рулет длинную мягкую сумочку. – Могла бы догадаться…
– Могла бы, – согласилась Люська, – но… что-то у меня никак не получается…
– Понимаешь… мне бы хотелось сесть к… Лаевскому… Ну… в целях помощи ему как неуспевающему… – Ленины щеки покрылись таким багровым румянцем, на какой даже Люськино бледное лицо было не способно.
– А-а-а… – в полном недоумении опять протянула Караваева, а потом вдруг мгновенно все поняла и хитро улыбнулась: – Как неуспевающему, говоришь?
– Конечно… Ведь если он подтянется, то… и всему классу тоже будет хорошо…
– Это чем же? – уже в голос рассмеялась Люська.
– Зря смеешься, между прочим. – Лена ерзала на диване так, будто сидела не на нем, а на раскаленной сковородке. – Мы тогда среди девятых классов станем лучшими по успеваемости… и сможем поехать на следующих каникулах на экскурсию в Новгород. Помнишь, директриса говорила на общешкольном собрании?
– Брось, Ленка! – Караваева подсела вплотную к старосте и взяла ее под руку. – Какой там Новгород! Я же не слепая. Ты в него влюбилась, в Лаевского? Во даешь! Староста – и в самого двоечника… Класс!
– Почему сразу влюбилась? – не сдавалась Прокопчина, но по ее лицу было понятно, что Люська попала в самую точку.
– Конечно, влюбилась! Все же видно невооруженным глазом!
Лена вскочила с дивана, намереваясь уйти, но Люська усадила ее обратно.
– Лен, слушай! Вот – честное слово, я никому ничего не скажу и запросто могу пересесть к Изотову. Только как ты себе это представляешь? С чего вдруг я пересяду?
Староста посмотрела на Люську своими серьезными темными глазами и глухо спросила:
– А ты точно… никому?.. Даже Драгомиловой?
– Могила! – Люська для убедительности прижала обе руки к груди. – А с Наташкой я вообще-то поссорилась. По-моему, все в курсе. Я не скрываю.
– Я, знаешь, думала, что ты, может быть, громко, на весь класс, попросишь меня поменяться с тобой местами…
– Ну конечно! – возмутилась Люська. – Вот так придумала! Изотов тут же себе что-нибудь навоображает про меня!
– Нет-нет, ничего не навоображает, если ты скажешь… что с доски плохо видишь, например. А, Люсь?
– Плохо вижу? У меня, между прочим, со зрением все в порядке. Но сказать, конечно, могу. Лен! А как тебя все-таки угораздило: отличницу – и в «позор класса»? – Лена вздрогнула, и Караваева поспешила заметить: – Ты же сама его на собраниях так клеймила…
– Не знаю, Люся, как это получилось. – Глаза Лены заблестели слезами. Чувствовалось, что староста неимоверным усилием воли не дает им пролиться. – Я поначалу действительно думала о нем как о «позоре класса», но довольно часто… ну… как староста. А потом, наверное, привыкла все время о нем думать.
– А что… – Люська представила себе «позор класса». – Он, если… ну… отвлечься от его лени, пожалуй, и ничего… Мы как-то все его за человека не считаем… – Она спохватилась, что говорит несколько не то, и добавила: – Ты уж не обижайся, но это так.
– Я и не обижаюсь, – печально повела плечами Прокопчина. – Я и сама его за человека не считала.
– Ладно, Лена! – подвела итог Люська. – Я сделаю все, как ты хочешь, потому что очень хорошо тебя понимаю. Я тоже могла бы многое сделать для одного человека… Впрочем, это к делу не относится.