— Кто знает о похищении? — Из последних сил удерживая себя в рамках с трудом усмиряемого спокойствия, уточнила я, стараясь не замечать понимание в его темнеющем взгляде.

— Повелитель Арх'Онт и бывший правитель Элильяр. — Уже без прежнего позерства ответил мне Вилдор. И установив между нами щит, за который я была ему в какой-то мере благодарной, добавил. — Я счел возможным, не сообщать о нем Вашему мужу. Вряд ли тогда он позволит Вам продолжить турнир.

Хотела я ему сказать, что уже не рада, что в это ввязалась, но не могла. И не только потому, что мне самой это было очень нужно. Как бы мне не хотелось, но я была вынуждена признать, что даже будучи пешкой в игре этого кошмара, я была самой важной и ценной пешкой, ради жизни которой вся эта партия и разыгрывалась. И, возможно, мне стоило, переча ему, вспоминать еще и об этом.

И было во всех этих рассуждениях лишь одно «но»… Будь он более откровенным, многих проблем со мной мог бы избежать. И он об этом прекрасно знал.

— Кто проводит меня обратно? — Задала я свой следующий вопрос.

Не сомневаясь в его ответе. После всего того, что я видела, упустить нашего незнакомца мог только Кадинар.

И не ошиблась.

— Я. — Ухмыльнулся Вилдор, подтвердив мои подозрения.

И, словно давая мне рассмотреть их поближе, раскрыл крылья, чтобы дождавшись невольного возгласа восхищения, вновь их убрать, становясь тем Вилдором, который был мне знаком значительно лучше.

Я стоял напротив Леры и никак не мог заставить себя сказать ей то, что был обязан произнести. Не по тому, что я этого жаждал. Не потому, что это было моим правом. Просто, я должен был.

И это меня тяготило.

Гонец от повелителя с известием о попытке похищения моей жены прибыл, когда мы с Гадриэлем допрашивали одного из лордов Совета. На него указал не выдержавший пыток участник нападения на детские покои в моем дворце. А благодаря присутствию Сэнара, очень скоро уже и он называл имена тех, кто прямо или косвенно посодействовал такому развитию событий.

Я редко когда (как и отец, в бытность свою правителем), участвовал в таких мероприятиях. Но в этот раз решил изменить своим правилам. Слишком серьезным было то, что происходило за кулисами внешнего благоденствия на землях темных эльфов. Слишком тяжелыми могли быть последствия моей не беспечности — веры в тех, кто присягнул мне на верность.

И глубину всей той мерзости, которую едва не упустил, я хотел прочувствовать до конца. Ощутить каждым криком, каждым стоном; воем, в котором смешаются слова ненависти и мольбы о пощаде.

Чтобы помнить об этом каждый день своего правления и больше никогда не допустить того, чтобы опасность подобралась так близко к тем, кто был мне дорог.

Мое терпение подходило к концу от той низменной злобы, сплетенной со страхом и неизбежностью моего гнева, с которой еще недавно бывший высокородным эльф говорил о своей правительнице. Той, которая дала клятву чтить своих подданных и беречь их, используя все, чем щедро наградили ее предки. Которая, ради того, чтобы сберечь их жизни прошла через ужас неизвестности на Дариане, пыталась найти способ помочь, будучи в плену сама.

И, чтобы не разорвать его собственными руками, чтобы не залить все вокруг его кровью, упиваясь тем, что смерть не сразу найдет к нему дорожку, я, из последних сил сдерживая рвущуюся из меня ярость, выскочил в серый каменный коридор подземелья. Буквально натолкнувшись на идущего в сопровождении моих воинов гвардейца Аарона.

— Правитель д'Тар.

Он склонился в поклоне, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Словно мой вид, который явно не соответствовал моему статусу, его нисколько не смущал. И, выпрямившись, подал мне свиток.

Сердце неприятно екнуло. А в памяти всплыли сказанные как-то Лерой слова: «Беда не приходит одна». И хотя я был уверен, что ничего непоправимого не произошло, сама возможность такого была неприятна.

Взломав печать повелителя, встряхнул лист, заставив его развернуться, и… застыл, не в силах поверить в то, что там было написано.

А ведь я мог, обязан был предусмотреть подобное, но…. Я не жалел, что доверился бывшему ялтару, но это лишь добавляло уверенности, но не усмиряло бешенства и не уменьшало боли.

— Сэнар.

Даймон появился так быстро, словно ожидал моего зова. Впрочем, этому не стоило удивляться. Вилдор не зря считался сильным ментальным магом и вполне мог связать себя со своими воинами. Пусть даже я и не очень верил, когда об этом рассказывал Закираль.

— Правительница Лера и советник Александр должны немедленно вернуться во дворец.

Я старался сохранять хотя бы внешнее спокойствие. Но как же тяжело это было! Не согласись я с планом то ли соперника, то ли врага, то ли нашей надежды, отправить детей на Землю, и здесь, в Тариконе, все могло закончиться не столь благополучно.