— Отец! — юноша рванулся вперед, умоляя выслушать его. — Совершенные велели!..

Раздался легкий треск, и зал осветился ярчайшим голубым светом. Плотный ослепительный шар плавно вылетел из темного медного жерла и поплыл к окаменевшему юноше, Испуганные и изумленные Авиндхья и Акампана увидели, как, коснувшись лба юноши, шар с громким хлопком исчез, как рухнуло на гранитный пол тело и, опомнившись, опрометью бросились из зала.

Два чернобородых человека сидели на борту тростникового судна и наблюдали за погрузкой.

— Становится прохладно, Ашер, — значит, утром будет попутный ветер.

— Поскорей бы убраться отсюда. Настроение Крикуна изменчиво, как погода весной, — ответил молодой со вздохом, нервно потрогав кольца на холеной бороде.

— Тише, Ашер. Здесь может найтись человек, понимающий наш язык. Оскорбление царя в этой стране стоит головы!

Глаза молодого иронически блеснули:

— Оскорбление царя в любой стране стоит головы!

— А я слышал, Ашер, что Раваной, то есть Крикуном, его прозвали за то, что он заставляет реветь порабощенные народы, — серьезно возразил старший и вдруг громко крикнул на слишком близко подошедшего раба: — А ты почему болтаешься без дела?!

Раздался резкий щелчок бича, и в свете смоляного факела появился смуглый человек в зеленом опояске, с ожерельем из акульих зубов на шее и огромным серебряным кольцом в носу.

— Не сердись, господин. Мои рабы все сделают вовремя! — сказал он, почтительно кланяясь.

— Привет тебе, хозяин носильщиков! — вежливо ответил старший.

— Мы очень довольны вашим приходом к нам в порт, — кланяясь, ответил хозяин. — Совсем мало кораблей стало приходить к нам из-за войны.

Хозяин сокрушенно покрутил головой и зацокал.

— Видите, как поднялась в цене пшеница? Вам большая прибыль будет. — Он лукаво сощурился. — А у меня для вас подарок…

И он раскрыл перед купцами руку. На ладони, поблескивая гранями, лежал огромный темно-зеленый изумруд. Старший, притворяясь равнодушным, спросил скучающим тоном:

— Какого ответного дара ждет господин?

Хозяин носильщиков воровато оглянулся и молча указал на кинжал в серебряных ножнах, что висел на поясе у старшего.

— Железный кинжал, что дороже трех боевых колесниц?! — возмущенно воскликнул купец.

— Времена сейчас тяжелые, и все вздорожало, но я добавлю почтенному гостю к первому дару несколько крупных алмазов!

Он торопливо достал из-за пазухи кожаный мешочек и стал вытряхивать на ладонь камешек за камешком, вопросительно поглядывая на купца. Купец вытащил из ножен кинжал, тусклый необычный отсвет которого еще больше распалил хозяина рабов.

— Забирай все! — хрипло выдавил он и высыпал на ладонь остатки камней. Старший достал из корзины глиняный кувшин и предложил отметить удачную для обеих сторон сделку добрым виноградным вином.

Хмелея от вина и радостно прижимая к груди редкое оружие, хозяин рабов дал волю своему языку.

— Я скажу своим новым друзьям всю правду, чтобы они знали, чего остерегаться. Человека, который пришел с вами, схватили во дворе кузнеца соглядатаи…

Купцы настороженно переглянулись.

— Кузнеца тоже схватили! Увели во Двор каменных ям… Трудные, страшные времена, — бормотал он заплетающимся языком.

За бортом раздался плеск. Они обернулись к воде, но только большие круги расходились на ее поверхности.

— Скорей, скорей! Поторапливайтесь! — вдруг пронзительно закричал на носильщиков Ашер.

Тамил выбрался на берег. Теперь только он почувствовал, что замерз. Он все ждал, когда кончится погрузка и люди прилягут отдохнуть перед рассветом, чтобы незаметно пробраться на корабль и спрятаться между тюками. Но болтливость хозяина носильщиков изменила все его планы. Бросить в беде Дангара! Если бы Бхригу знал о его аресте, он бы одобрил решение Тамила.

Уже совсем рассвело, когда он добрался до кустов, которые росли в ста шагах от глинобитной стены, окружавшей мастерскую. Тамил огляделся, стремительно перебежал открытое пространство, подпрыгнул, зацепился за верх стены и рывком перемахнул через нее.

Во дворе стояла тишина: горн остыл, глиняным горшком торчала плавильная печь, ветер разносил пепел. Дверь хижины была открыта. Постепенно привыкнув к полумраку, он заметил в левом углу ворох циновок. Он на цыпочках подкрался и, схватив его обеими руками, поднял вверх: свернувшись, на полу спал Хум. Тот вскочил на ноги и ошалело уставился на Тамила. — Это я, Хум, — шепотом сказал Тамил.

— А!.. Отца увезли!.. Его бросили в каменную яму как преступника… — Хум сел на пол и, уткнув лицо в ладони, горько зарыдал.