– И все же вы здесь, со мной.

– Верно. Но, как уже сказано, мне скучно.

– В таком случае позвольте вас развлечь. Последнее было сказано тихим, хрипловатым, странно будоражащим голосом.

Оливия развернула веер и принялась энергично обмахиваться. О, это уже предел всему!

– Я почти вас не знаю, – парировала она. – А то малое, что мне известно, отнюдь не располагает к продолжению знакомства. Вы слишком много пьете, вы способны опуститься до того, чтобы соблазнить служанок того дома, где гостите. Вы приходите к совершенно диким заключениям относительно невинных людей и не задумываясь пытаетесь присвоить не принадлежащую вам собственность. О, и вот еще что, – добавила она со все нарастающим пылом, – вы считаете, что вломиться в чужую комнату и рыться в чужих вещах – это забавная шутка.

У Хока хватило совести ничего не отрицать, но, судя по виду, он ничуть не смутился. Мало того, имел нахальство ухмыльнуться и широко развести руки, словно в знак собственной невинности.

– Чем я могу оправдать себя в ваших глазах?

– Сомневаюсь, что вы сможете изменить мое отрицательное мнение о вас.

– В таком случае почему вы здесь? – Он улыбнулся. Оливия прикусила губу и должна была напомнить себе, что делает это лишь для того, чтобы поставить его на место. И ни по какой иной причине. Его обольстительные манеры ничего для нее не значат. Как, впрочем, и зовущие взгляды, которые он то и дело бросал на нее. Она закрыла веер.

– Как я уже сказала, мне скучно. Можете развлечь меня историями о вашей бурной юности. Может, узнай я вас лучше, смогла бы найти в сердце своем нечто вроде симпатии, – процедила она и, повернувшись, пошла дальше, потому что ее терпение вот-вот было готово лопнуть.

Он догнал ее, и они зашагали дальше, по обе стороны от кобылы.

– Все, что я знаю о вашем прошлом, – продолжала она, – это то, что вы большой знаток лошадей и приехали в Донкастер из равнинной Шотландии. Да… – Она повернула голову, чтобы увидеть его реакцию. – И что вы герой войны на континенте.

При этих словах по его лицу словно прошла тень. Он уставился перед собой и долго молчал. А когда заговорил, голос звучал совершенно бесстрастно.

– Скажем так, я сражался на войне. Не станем упоминать про героизм. Герои – это те, которые погибли там. Не те из нас, кто выжил.

Его слова отдавали горечью, и, должно быть, к горлу его подступила желчь, которой они были напоены. Оливия вдруг ощутила прилив той самой симпатии, о которой шутливо упоминала.

– Вам больно говорить об этом? – мягко спросила она.

– Не особенно.

Лгун!

Она пристальнее присмотрелась к нему. Гордая осанка. Прямой нос. Сильный подбородок с извилистым шрамом. Несмотря на не слишком цивилизованный вид, она вдруг поняла, что в нем есть нечто трагическое.

– Означает ли это, что если я напишу о шрамах на вашей коже и в сердце, вам будет это безразлично?

Жилка под шрамом нервно дернулась.

– Скажите, с какой целью вы ведете наблюдение за всеми этими мужчинами? Намереваетесь выбрать себе мужа? Взвесить их достоинства и недостатки и выбрать лучшего? – Он рассерженно уставился на нее.

Оливия опустила глаза:

– Это просто мое увлечение. Ничего больше. Я помогаю своим приятельницам лучше узнать их поклонников. И иногда я указываю им на джентльменов, которых они сами могут и не заметить.

– Мужчин вроде меня? – издевательски усмехнулся он. Но Оливия серьезно ответила:

– Пока что я, по совести говоря, не могу порекомендовать вас ни одной женщине.

На долгий, тревожный момент их взгляды снова скрестились.

– Возможно, ни одна из ваших приятельниц не окажется той, которую я ищу.

Оливия согласно наклонила голову:

– Означает ли это, что вы ищете жену? Полагаю, вы холосты?

– Вы действительно привыкли думать обо мне самое худшее, не так ли? Но да, я еще не женат.

Оливия ощутила извращенное удовлетворение, которое, правда, решительно проигнорировала.

– Но вы собираетесь все это изменить?

– Ясно. А как насчет наследника? Мне казалось, что ваша семья потребует от вас уладить эту проблему.

– Вас снова одолело любопытство и стремление сунуть нос в чужую жизнь?

Она ответила бесхитростной улыбкой. Значит, ему не нравится, когда она справляется о его личных делах? Но это только подогрело ее настойчивость.

– Ну разумеется, сую нос. А каким же еще образом мне узнать о вас?

Он остановился и несколько минут ее изучал.

– Прекрасно. История моей семьи не тайна. Мои родители и единственный брат умерли. Что же касается наследников… не все ли равно, кто наследует титул барона Хока? Меня уже это интересовать не будет.

– Я очень сожалею о смерти ваших родственников, – пробормотала она, смущенная своим легкомысленным вопросом. – Я что-то об этом слышала.