– Еще чего! Твой кретин Стасик привез тебя на дачу Григорьевых.

– Не может быть… – побелела лицом Ксения и в сочетании с зелеными волосами стала похожей на только что вытащенную из воды задыхающуюся русалку.

– Э-э-э, Золотарева! – испугалась Ира. – Ты чего? Здесь врачей нет! Воды дать?

– Не надо… – Ксения собралась с силами и задала Сырку еще один очень важный вопрос: – Кто попросил тебя сюда за мной съездить?

– Ну ты даешь! Что за вопросы? Серега, конечно. Его же дача! У Германовича ключей от нее нет.

– Так ты говоришь… Григорьева родители посадили под домашний арест за мотоцикл?

– Ну да!

– А тогда это что? – И Ксения протянула Ирке тетрадь по геометрии ученика 8-го класса «В» Германовича Станислава.

Ирка покрутила в руках тетрадь и пожала плечами:

– Тетрадь как тетрадь… прошлогодняя… Сама не видишь, что ли?

– Вижу. Но почему тетрадь Германовича на даче у Григорьевых?

– Понятия не имею! Может, они вместе к экзамену готовились? У нас в прошлом году один экзамен был, переводной, и как раз по геометрии. А может, Серега что-нибудь списывал с тетрадки Стаса. Кто их знает… И вообще, при чем тут тетрадь?

– Ира, а есть у Григорьева мотоциклетный шлем… такой… шикарный, фирменный… с тонированным стеклом? – с новым вопросом наступала на Сыромятникову Ксения.

– Есть. Ему старший брат летом подарил. На день рождения.

– А куртка черная… вся в заклепках?

– Кожаная?

– Да.

– Есть и куртка! Ты не представляешь, как тетя Тамара ругалась, что Сережка хорошую вещь испортил. Даже на нашем участке были слышны ее вопли. А куртка, я тебе скажу, дрянь дрянью. Твой Германович ни за что бы такую не надел.

– Не может быть… – прошептала Ксения.

– Точно говорю! Он же у нас такой модник! А у родителей денег – куры не клюют! Одевают его, как звезду шоу-бизнеса.

– Да я не про то…. Какая же я дура…

– Кто другой, может быть, и спорил бы, а я так не буду! – тут же согласилась с ней Сыромятникова.

– У тебя, Ирка, тоже ума немного, – устало заметила ей Ксения. – Зря веселишься. Говорят, ты в Григорьева влюблена?

– А я и не скрываю! Сережка получше вашего придурка Германовича будет.

– Так вот, Сыромятникова, я здесь не с Германовичем была, а с Григорьевым…

– Чего ж ты мне про Стасика плела? – встрепенулась Ирка.

– Я не знала, – простонала Ксения. – Вернее, не хотела знать… Ты прости… Слушай, он тебе очень нравится?

– Да я ради него на что хочешь пойду! Видишь, даже за тобой на дачу приехала, школу закосила. А он все-таки… значит… с тобой? – Сыромятникова пожевала эту мысль губами, проглотила и спросила: – Тогда при чем тут Германович? Ничего не пойму. Ты меня совершенно запутала.

Ксения с жалостью посмотрела на сбитую с толку Ирку и вкратце рассказала ей историю своего знакомства с Ночным Мотоциклистом.

– И ты хочешь сказать, что все время думала, что тебя катает Германович? – возмутилась Сыромятникова.

– Нет. Сначала он говорил, что учится в другом девятом, в параллельном. А однажды его исчезновение совпало с болезнью Стаса, и я подумала… вернее, мне очень хотелось думать, что Ночной Мотоциклист – Германович… Мотоциклист мне говорил потом, что у него мотоцикл сломался, а я не поверила.

– Ну и зря. У него не мотоцикл, а развалюха. Без конца ломается. Старикашка он – времен молодости дяди Толи… ну… отца Сережкиного. Тетя Тамара все время за Сережку дрожит: вдруг мотоцикл прямо под сыночком развалится. Они все так ссорятся из-за этой колымаги – ужас! Прямо яблоко раздора, а не «Иж».

– Какая же я дура… – опять повторила Ксения.

– Возможно, у тебя еще и со слухом не все в порядке? Вы же не молчали, общались же как-то. Не поверю, что шлем до такой степени искажает голос, что не узнать! Неужели…

– В том-то и дело! – перебила ее Ксения. – Мотоциклист грассировал, как Стас.

– Чего-чего делал? – не поняла Сырок.

– Ну… картавил немного. Звук «р» у него такой – раскатистый.

– А-а-а! Так бы и говорила! Сережка тоже нечисто «р» выговаривает. Мы, между прочим, в первый класс втроем из одной группы логопедического детского сада пришли: я, Стасик и Сережа. Я в детстве свистящие и шипящие путала и неправильно их выговаривала. Как ты думаешь, что у меня означало «школькие шашуки»?