И верно, в сторону самолетов от охотника тянулись следы трассирующих пуль и снарядов.

Во время третьего захода один «юнкерс» напоролся на огневой заслон и задымил. Некоторое время он продолжал лететь, потом свалился на крыло и стал падать в море. Через минуту у горизонта поднялся столб воды.

— Есть один! — радостно закричали бойцы. — Жмите, морячки, дайте прикурить фашистам!

Но второй бомбардировщик развернулся и стал уходить в сторону латвийского побережья, только тогда морской охотник изменил курс и направился в порт.

В штабе я узнал, что бой с «юнкерсами» вел Финочко. С тех пор за Алексеем Дмитриевичем и утвердилась слава бесстрашного моряка, хорошего командира…

Для переброски наших подразделений на остров Муху было выделено несколько транспортов и буксиров.

На рассвете под прикрытием тумана Финочко повел суда к рыбачьему пирсу Виртсу.

Батареи Муху и букоткинцы приготовились надежно прикрыть эвакуацию. Корректировщики во главе с лейтенантом Анатолием Смирновым передавали необходимые данные.

К причалу суда подошли не замеченные противником. Началась погрузка людей и техники. Велась она тихо, и враг обнаружил переправу, лишь когда часть кораблей уже вышла в море. Фашисты тотчас открыли шквальный огонь из орудий и пулеметов. Били по транспортам и по пирсу.

На корабле, загруженном боеприпасами, вспыхнул пожар. Люди в панике стали бросаться в море. Капитан-лейтенант Финочко немедленно поспешил на помощь.

Один за другим суда покидали Виртсу. Последним отвалил от пирса буксир. Недалеко успел он отойти, как в его корму угодил вражеский снаряд. Судно резко сбавило ход и стало отличной мишенью. Море вокруг закипело от взрывов и раскаленных осколков.

Корабль мгновенно лишился мачты, трубы и мостика. Прямым попаданием снаряда разворотило борт, в пробоину хлынула вода. Буксир вздрогнул, остановился и начал крениться. Бойцы и матросы покинули гибнущий корабль. На воде среди всплесков, поднимаемых снарядами, замелькали руки, головы. Тонущих людей опять стал выручать из беды Финочко.

В суматохе боя на пирсе забыли хозяйственников. Сгрудившись на пристани среди полевых кухонь и прочего инвентаря, они отчаянно махали руками.

— «Забрать хозяйственников», — передали сигнал с командирского судна.

К пирсу устремились сразу два охотника.

— Ну, сало-мыло, — раздалось из мегафона, — грузитесь, да живее.

Под острые незлобивые шутки моряков тыловики перебрались на борт катеров.

Тем временем батальон прикрытия под командованием капитана Исхака Абдулхакова вел жестокий бой с противником, который рвался в город через восточную окраину. Несколько танкеток, имевшихся в его распоряжении, Абдулхаков превратил в подвижные доты. Слева от шоссе поставил противотанковую батарею. Редкие цепи бойцов вынес несколько вперед.

Первая же попытка гитлеровцев сбить прикрытие провалилась.

Тогда фашисты решили ошеломить оборонявшихся красноармейцев и пошли в психическую атаку, во весь рост, как на параде. Наши бойцы глазам своим не поверили, увидев такую картину. Стрельба прекратилась.

После автоматной и винтовочной трескотни, грохота артиллерийских разрывов тишина казалась какой-то оглушительной. Слегка раскачиваясь, ровными рядами шли серо-зеленые фигуры в стальных касках. На коротких стволах автоматов играли лучи утреннего солнца. Белели руки, оголенные по локоть. Тяжелые кованые сапоги с короткими голенищами твердо и уверенно грохали о землю.

Гитлеровцы приближались грозно, неумолимо, как всесокрушающий девятый вал. Казалось, ничто их не в силах остановить, и цепи защитников Виртсу кое-где дрогнули. Молодые, необстрелянные бойцы стали, сами того не замечая, подаваться назад.

Лейтенант Анатолий Смирнов, находившийся в боевых порядках обороняющихся, почувствовал, как под ложечкой у него неприятно засосало, а на лбу выступил холодный пот. Он впервые видел психическую атаку и на какое-то время растерялся.

Привел его в себя негромкий возглас корректировщика:

— Эх, шарахнуть бы по ним из наших, букоткинских! Цель — лучше не придумаешь. А, товарищ лейтенант?

Боец дотронулся рукой до плеча командира.

— Да-да, — торопливо отозвался Смирнов, тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и приказал: — Радист, свяжись-ка с батареей.

— Есть! Готово!

— Передавайте.

Далеко за проливом, на Кюбассаре, загремело. По скалам, резонируя, раскатилось эхо. Это заговорила сорок третья. Первые же ее снаряды легли метрах в ста от гитлеровцев. Дыбом встала земля. Еще залп — и в рядах автоматчиков, шагавших в полный рост, образовалась брешь.