– Согласен...
– Пуаро смотрел на Гастингса изучающим взглядом.

Капитан поправил узел галстука, пригладил волосы, глянул в стенное зеркало, спросил:

– Что вы на меня так смотрите?

– По-моему, мой друг, вы мне не все рассказали. Я вижу, что-то еще вас распирает.

– Я даже не знаю...
– замялся Гастингс, - этот чертов дом... Пуаро, вы будете иронизировать...

– Не буду. Слово джентльмена.

– Тогда слушайте. В середине ночи мне приснился странный сон. Нет, не подумайте, я мало спал. Он как-то мельком приснился, может быть, в одну секунду в меня вошел...

– И что вам приснилось? Висельник?

– Отнюдь. Помните историю? Розетты фон Кобург?

– Помню. Ее, кажется, задрали волки, - заскучавший Пуаро подошел к стенному зеркалу, водя подбородком из стороны в сторону, стал рассматривать лицо - засалилось, не засалилось?

– Да... я все это видел. Во сне. Как наяву, - повернулся к нему Гастингс.

– Интересно. И что же вы видели?
– Пуаро, приблизив лицо к зеркалу, сосредоточенно вытирал лоб платочком.

– Она была привлекательна в свои тридцать с небольшим лет...

– Я думаю. Если сам премьер-министр обратил на нее высочайшее свое внимание, - вернулся Пуаро на свое место.

– Весьма привлекательной и женственной...

– Полагаю, от этого сна у вас случилась поллюция? Вы об этом хотели мне рассказать?

– Да нет, что вы! Какие поллюции при моей... при моей диете?

– Я шучу, Гастингс. Так как все это случилось?

– Что случилось?

– Ну, при каких обстоятельствах ее задрали волки?

– За какое-то время до своей трагической кончины она узнала от врача клиники, что смертельно больна. Я видел этого человека, как вижу сейчас вас... Обыкновенный, но с живыми глазами, оживлявшими рябоватое лицо. Он пришел к ней, в «Дом с приведениями»...

– По преданию Розетта фон Кобург проживала в «Трех дубах», - вставил Пуаро, раздумывая, начать ему позевывать напоказ или подождать с этим.

– Нет, она жила в «Доме с приведениями». На втором его этаже, в четвертом номере. Так вот, врач пришел и все рассказал. Что последние три недели жизни ее будут мучить невыносимые боли, что ее придется накачивать морфием, что ей придется стать свидетелем своего медленного превращения в живой труп.

– Почему вы мне это говорите?
– воскликнула Розетта, отвернувшись, чтобы доктор не увидел выступивших слез. Где-то в лесу выли волки, над соснами сверкали звезды...

– Вы так говорите, как будто эту историю ввели в ваш мозг под гипнозом, - вставил Пуаро, вперившись глазами в завороженные глаза Гастингса.

– Мне самому так кажется. Этот дом насыщен мистикой, как водой море...

– Ну и что ответил доктор бедной женщине?

– У вас осталась две недели до этого, - сказал ей Пилар.
– А за две недели, если пожелать, можно... можно насытиться жизнью...

– Насытиться жизнью?
– обернулась она, готовая презирать.
– Что вы имеете в виду?

– За две недели можно получить все...

– Все?..

– Да, все. Детство вы провели под пятой зловредной мачехи. Провели, не зная, что такое счастье, поцелуй и даже сытость. Треть взрослой жизни работали без интереса, треть ждали светлого будущего без надежды, какую-то душевно страдали, какую-то физически болели. Вы сами говорили мне при поступлении в санаторий, что счастливы были, до конца счастливы, всего лишь пару дней. А сейчас у вас есть целых две недели. Если хозяйски к ним отнестись, то можно почить, чувствуя себя изрядно пожившей.

– Изрядно пожившей?

– Да. Изрядно пожившей.

– Хорошо. Я поняла вас. Но скажите, Альбер, как этоначнется?

– Что?

– Смерть.

– А... Сначала у вас онемеют пальцы ног. Через день вы не сможете ходить, потом вообще двигаться.

– И через три недели - конец?

– Да.

– Вы не ошибаетесь?

– К сожалению, в этой области я - корифей. Потому премьер министр и отправил вас ко мне.

– С великим облегчением отправил.

– Это ни в коей мере меня не касается.

– Хорошо, доктор Пилар. Спасибо вам за своевременную информацию. Вы поможете мне прожить эти две недели счастливо?

– Технически – да. Я сделаю все, что в моих силах. А если вы имели в виду другое, то нет.

– Но почему?!

– Если бы вы провели со мной эти две недели, подарили их мне, после вашей смерти я пустил бы пулю себе в сердце. Но яне смогу сделать вас счастливой, - помрачнел доктор.
– Нет, не смогу. Это исключено.

– Если позволите, я сама это решу, - вой в лесу смолк, как выключенный. Звери нашли себе занятие.