Шрифт:
— Я заплачу за уборку. Я не хочу причинять вам боль.
Но она делает это, глядя на него с таким выражением, мелькнула у Рауля мысль. Он должен взять себя в руки.
— Джесс, это глупо. Конечно, они буду жить у нас. Эдуар полюбит их.
— Но Лизль…
— Я знаю, что она обрадовалась бы им. Даже если бы они поехали в «ламборджини», чего, к счастью, не произойдет. Садитесь, Джесс, нам пора ехать.
— Она и вправду ваша жена. — Сомнения оставили фермера. — Я помню принцессу Лизль… Мы так боялись, что граф Марсель доберется до маленького принца. Вы женились на этой женщине, чтобы он не заполучил ребенка. Чтобы бабушка Эдуара могла любить своего внука…
— Да.
Фермер долго смотрел на них. Взяв чек обеими руками, он решительно разорвал его.
— Я бедный человек. Но вы подарили мне надежду. Отвезите альпака маленькому принцу. Благослови вас Бог!
— Спасибо, — смущенно сказала Джесс. — Вы очень добры.
— Я отведу Анджель домой. Может быть, она начнет скучать и раскается; может быть, нет, но ее дети послужат благородному делу.
— Они написают на сиденья, — мрачно заметил Рауль. Все трое рассмеялись.
Джесс сияла, устроившись в кабине с двумя пушистыми малышами, которых она крепко прижимала к себе.
Улыбаясь, фермер смотрел вслед машине.
— Я щедрый человек, ты согласна? — обратился он к Анджель, которая еще не заметила исчезновения своих детей. — И этот брак — просто чудо. Но, если это чудо, почему о нем не знает весь мир? И кто, как не я, должен рассказать о нем? — Он ухмыльнулся с довольным видом. — Я щедрый человек, но за такую новость хорошо заплатят. Очень хорошо. Я сорву куш, Анджель! Пойдем быстрее к ближайшему дому. Мне нужно срочно позвонить.
Глава восьмая
Им потребовалось двадцать минут, чтобы доехать до замка, и двадцать минут, чтобы новость потрясла мир.
Один-единственный звонок фермера дал ошеломляющие результаты. В стране хорошо знали правила наследования и возлагали большие надежды на правление Рауля. Со смертью леди Сары эти надежды рухнули, но интерес к Раулю не угас, поэтому, подъехав к воротам замка, Рауль и Джессика увидели множество репортеров и журналистов, жаждавших взять интервью и сделать снимки.
— О-о-о, — застонал Рауль.
— Наверное, месье Лютен сказал им, — в ужасе прошептала Джессика.
— Не надо было называть меня мужем в присутствии постороннего человека, — сухо сказал он.
— Но у фермера не было телефона.
— Он добрался до него быстрее, чем мы до замка.
— Значит, я виновата.
— Вот именно.
— Рауль…
— Не волнуйтесь, — усмехнулся он. — Сделайте вид, что не понимаете нашего языка.
— Хорошо. И они не смогут сфотографировать меня. Я прикроюсь этими малышами.
— Когда-нибудь нам все равно пришлось бы встретиться с прессой лицом к лицу. Кажется, этот момент настал.
— Ошибаетесь.
— Ошибаюсь?
— Вам пришлось бы. Я уезжаю в Австралию.
— После пресс-конференции, любовь моя, — возразил Рауль. — А она начнется сейчас. — Он вышел из машины. Репортеры бросились к нему, протягивая микрофоны.
Любовь моя…
Почему он назвал ее так? Наверное, это привычное обращение к каждой из тысячи его женщин…
Джессика прислушалась к происходящему.
— Мы получили сообщение, что вы вступили в брак.
— Да. Около часа назад.
— Леди в машине, мисс Девлин, — ваша жена?
Джессика едва успела щелкнуть замком, когда кто-то попытался открыть дверь.
— Это брак по расчету?
— Была ли мисс Девлин замужем?
— Вы останетесь в стране?
— Будет ли мисс Девлин заботиться о принце?
Рауль уверенно отвечал репортерам, но последний вопрос заставил Джессику насторожиться.
— Говорят, что ваш брак похож на брак по принуждению. Так ли это?
Она вздохнула, и, прижав к себе Бальтазара, решительно открыла дверь фургона.
Ее ослепили вспышки фотоаппаратов. Маленький альпака испуганно уткнулся ей в подмышку. Если бы она тоже могла спрятаться у кого-нибудь под мышкой!
— Вы пугаете моих малышей, — громко и отчетливо сказала Джессика, и все отступили.
— Вы говорите на нашем языке!
— Почему бы нет?
— Джесс, возвращайся в машину, — сказал Рауль и обратился к репортерам: — Моя жена чувствует себя не очень хорошо. Я отвезу ее во дворец и потом отвечу на все вопросы.