Но поганец меня определил:

– Дарья, ты когда-нибудь жила с мужчиной?

– Только подживалась, – оскалилась скрытность, не желающая делится фактами из личной биографии.

– Ты вообще бываешь серьёзной?

– Сейчас я серьёзна, как раковая опухоль. И поэтому мой дорогой противник, давай ты уже скажешь правду, какого хера ты прицепился ко мне как цыганка на вокзале?

Они-с вскочили, приняли пафосную позу (глазки горят, щёчки раскраснелись, кулачки сжаты) и заорали:

– Да потому что я люблю тебя! Что тут непонятного!!!

– Не заливай, – зевнул жизненный опыт. Такие как ты, не умеют любить. Вы только привыкли брать то, что хочется, а если кто-то вам отказывает в удовлетворении желаний, искренне не понимаете, как таким подаркам судьбы можно отказать. Ты же меня в асфальт закатать хотел, а теперь поешь о высоких чувствах.

– Арк, прости, но я не верю вот в это! Что поиметь хочешь, не сомневаюсь, отомстить за сына – тоже, но вот что ты испытываешь ко мне что-то кроме презрения… нет. Я слишком циничная, чтобы повестись на сказки про любовь.

– А если ты ошибаешься? Он бесстрастно смотрел на меня, но вот ходящие ходуном желваки на скулах выдавали волнение.

– Даже если и ошибаюсь, в любом случае ничего не получится. Ты мне не нравишься как человек, и я тебя не хочу как мужика.

Он смазанным движением переместился ко мне за спину, и, словно змей-искуситель, стал нашёптывать на ухо:

– Ну зачем же так категорично, ведь пока не попробуешь – не узнаешь…Поверь, ты не знаешь от чего отказываешься…

– Я тебя таки умоляю, знаешь, сколько раз мне это уже говорили? Почему все мужики думают, что размер их члена имеет для нас какое-то сакральное значение? – заворчало проснувшееся было раздражение. Но развернутся ему в полный рост не дало любопытство, тут же высунувшее свой нос:

– Хотя, знаешь, покажи что у тебя там в штанах, может вы, Творцы миров, чем-то и отличаетесь от простых смертных?

– Стерва, – прорычал его облом, а демиург, сердито пыхтя, вернулся на свое место.

– Обожаю с утра комплименты, – я паскудно улыбнулась в ответ и налила себе ещё кофейку.

Атмосфера стала накаляться. И в тот момент, когда я уже хотела указать товарищу на дверь, в кухню влетел Сосискин. Увидев 'дорогого гостя', он плюхнулся на задницу и удивлено присвистнул:

– Хрена себе, да у вас тут практически семейный завтрак. Вы, юноша, как? С серьёзными намерениями или напаскудничали и в кусты? Как ближайший родственник Дарьи Петровны, я вот интересуюсь, у вас, молодой человек, серьёзные намерения, или мне готовить иск о возмещении морального вреда?

– Самые серьёзные, – без улыбки подтвердил паразит свои планы на моё тело.

Пёс скроил мерзкую рожу:

– Вынужден Вам отказать в притязаниях на руку моей драгоценной девочки. Вы мужчина не свободный, у Вас вроде как жена имеется, а разводов среди демиургов не бывает! А сожительствовать во грехе не позволят наши с ней моральные принципы. Да и потом, Вы против неё – голодранец, так что остро встаёт вопрос о Вашей корысти. Так что, увы, но я Вам не верю, посему прошу удалится и впредь нас не беспокоить, много вас тут таких ходит, а Даша девушка незамужняя, сами понимаете – репутация может пострадать…

Демиург застыл, словно сурикат на сторожевой кочке. Если бы лапки к груди прижал, то точно копия мелкого грызуна была бы.

Видя такую реакцию, пёс решил дожать клиента. Он прижал уши к голове, вздыбил шерсть на холке и попёр, как танк:

– Не ну я чо-та нах не понял? Ты че тут застыл как холодец? Мне че, мля, гычу те отгрызть, что бы понял – мы в твоём внимании не нуждаемся? А ну вали нах, и чтобы я тебя тут больше не видел! А ещё раз сунешься, порву к кошачьей матери, и вся твоя семейка будет у меня на урановых рудниках гнить! Тоже мне, жОних нарисовался, хрен сотрёшь!!!

Арк в бешенстве прорычал:

– Ты ещё очень пожалеешь, на коленях приползёшь, в ногах у меня валяться будешь, прощения вымаливать!

– У такс не бывает колен! Смотри, как бы мы тебе как кузнечику коленки назад не вывернули, – я встала на защиту своего друга.

Полоснув по мне взглядом, демиург в буквальном смысле растаял в воздухе.

– Твою мать, урод, – в стенку полетела кружка. Между прочим, любимая.

– Ну и чего этому хрену с горы нужно было? – осторожно обходя осколки, воинственным тоном поинтересовался Сосискин.

– А чего всем мужикам надо?

– Не дала?

– С какой радости?

– Молодец, кремень-баба, – хохотнул развеселившийся пёс. Ладно, ты тут кухню прибери, а я пойду с Эдиком потреплюсь, а то я с этой суетой совсем дела забросил, так скоро по миру пойдём нищенствовать.

Глядя в след удаляющемуся хвосту, я, вздохнув, стала убирать следы своего несдержанного поведения. Тут ещё до кучи заныла спина, сигнализируя о приходе красных дней календаря. Похоже, день не задался с самого утра… в смысле, обеда. В голову неожиданно пришла мысль успокоить метущуюся душу и отвлечься от ноющей боли, передислоцировавшейся в район живота, разговорами с родственниками. Я поочерёдно пообщалась с членами всей семейки, включая Рыжика и Мелкую, давно числившихся у меня в любимых племянниках. Родня, как всегда, требовала срочно внука или внучку, лелея тайные мечты обкормить несчастного ребёнка шоколадом до диатеза. Молодняк, эти два юных осколка махновской банды, опять начудили в школе, и директор просто жаждал поговорить со мной, рассчитывая на спонсорство своего нового проекта.